Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный

Хантер Эван

— А вы знаете, кто он?

— Кто будет возмещать ущерб за…

— Во всяком случае, не мы, — отрезал Хейвз. — Ка> его фамилия?

— Джон Доу.

— И все, мадам?

— Так его зовут, под этой фамилией он снял квартиру.

— И давно он здесь живет?

— Два месяца.

— Он платил ренту наличными или выписывал чек?

— Наличными.

— А вы не подозревали, что Джон Доу его не настоящее имя? Тем более, что на его почтовом ящике имя Фрэнк Дюма.

— Я ведь не полицейский. Мое дело сдавать квартиры

тому, кто сюда приходит, а не подозревать. Он уплатил за месяц вперед, не поднимал шума ни из-за увеличения квартплаты, ни из-за четырех долларов за телевизионную антенну, так что с какой стати мне его подозревать? Мне все равно, как его там зовут, Джон Доу или Джон Рокфеллер, если он аккуратно платит за квартиру и не причиняет неприятностей.

— Но он ведь причинил вам неприятности?!

— Это вы причинили мне неприятности, — возразила хозяйка дома, — это вы пришли сюда и подняли стрельбу и холле. Вы разве не знали, что в то время, как вы стреляли, на ступеньках сидела маленькая девочка? Об пом вы знали?

— Маленькая девочка, мадам, была на втором этаже, — пояснил Карелла, — и потом, мы не предвидели стрельбы.

— Тогда вы не знаете полицейских так, как знаю их я. Всегда начинается стрельба, когда появляется полицейский. .

— Нам бы хотелось обыскать квартиру этого мистера Доу.

— Тогда принесите ордер на обыск.

— Ну что вы, мадам, — пробовал увещевать ее Хейвз, — им же не заставите нас снова тащиться в город. Верно?

— А меня это не касается. Если вы хотите обыскать квартиру, предъявите ордер. Все по закону.

— Ну а вы, конечно, знаете, что ваши контейнеры для мусора все еще стоят на пешеходной дорожке. Знайте? — начал атаку Карелла.

— Ну?

— Да, ваши мусорные контейнеры. А вы должны были их убрать к полудню. Сейчас уже половина второго.

— Я их сейчас же уберу, — промямлила хозяйка. — Проклятые грузовики, только-только к полудню и появились здесь.

— Очень неудачно, — гнул свое Карелла, — но если вы их сейчас уберете, ничего не изменится. Налицо судебно наказуемый проступок. Вы же знаете, что за это полагается большой штраф.

— Послушайте! Вы же пытаетесь меня шантажировать?!

— Совершенно верно! — уточнил Хейвз. — Ведь на самом деле вы не хотите, чтобы мы отправились снова в город за ордером на обыск?

— Фараоны, — презрительно пробормотала она и повернулась к ним спиной. — Идите, проводите обыск. Да смотрите не украдите ничего там в квартире.

— Постараемся, — пообещал Карелла, — но это не легко.

Они стали подниматься по ступеням на четвертый этаж. Та же самая девочка сидела на площадке второго этажа, все еще пытаясь приладить свои роликовые коньки.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил Карелла.

— Вы ко мне?

— Квартира двадцать один? — вспомнил Карелла.

— Да.

— Нет, уж прости, пожалуйста.

— Я

думала, что вы страховые агенты, — сказала девочка и снова занялась своими коньками.

Когда они добрались до площадки четвертого этажа, дверь сорок четвертой квартиры не была заперта, после того как Карелла вышиб ее, она осталась приоткрытой, и через щель темный коридор прорезала полоса яркого солнечного света.

Молодая женщина быстро обернулась к ним от туалетного столика, где она искала что-то в ящиках. Зй было лет восемнадцать, в волосах — бигуди, на лице — никакой косметики, на плечах поверх пижамы накинут розовый халат.

— Эй, привет, — сказал Карелла.

У нее лицо вытянулось, как будто ей было всего-навсего года четыре и ее застали за занятием, которое строго запрещали родители.

— Вы полицейские. А?

— Совершенно верно, — подтвердил Хейвз. — А что вы здесь делаете, мисс?

— Смотрю, только и всего.

— Все разглядываешь. А? — поинтересовался Карелла.

— Ну, в общем, да!

— И как тебя зовут?

— Синтия.

— Синтия? А дальше?

— Я ничего не взяла, мистер, — испугалась Синтия. — Я просто зашла посмотреть, только и всего. Я здесь живу, дальше по коридору. Спросите кого угодно.

— А что ты хочешь, чтобы мы спросили?

— Живу ли я здесь, на этаже.

Синтия пожала плечами. Лицо ее сморщилось и все более мрачнело, как у маленькой девочки, готовой расплакаться от вопросов взрослых.

— Как же все-таки твоя фамилия, Синтия?

— Рейли.

— Ну и что ты здесь делаешь?

Синтия опять пожала плечами.

— Воруешь?

— Нет! — она почти кричала. — Нет! Клянусь богом, нет!

— Тогда что же?

— Смотрю.

— Ты знаешь человека, который живет в этой квартире?

— Нет. Я его раза два видела в холле и только.

— А как его зовут?

— Тоже не знаю. — Синтия, помолчав, сказала — Я больна, у меня сильная простуда. Вот почему я так одета. Я не смогла пойти на работу, потому что у меня был сильный жар: сто шесть градусов^[29].

— Ну и решила немного прогуляться. Верно?

— Да. Верно. — Она улыбнулась, потому что подумала: наконец-то детективы начинают понимать, что она делает в чужой квартире, но детективы остались суровы, и опять на ее лицо набежала тень, и она помрачнела, готовая в любой момент расплакаться.

— И ты прямо сюда вошла. А?

— Только из любопытства.

— Что тебя заинтересовало?

— Стрельба. — Ее опять всю передернуло. — Вы что, собираетесь меня арестовать? Я ничего не брала. Я умру, если вы посадите меня в тюрьму. — Она помолчала, а потом вдруг выпалила — И вообще у меня жар.

— Тогда иди и ложись в постель, — сказал Карелла.

— Вы разрешаете мне уйти?

— Иди, уходи отсюда.

— Спасибо. — Синтия наскоро поблагодарила и исчезла, пока они не передумали.