Они пришли с юга
Шрифт:
Фойгт едва не ослеп от резкого света.
– Ничего, Якоб, – крикнул он, – на этот раз мы добьемся своего, нажимай на рожок, что есть сил!
Юнкер растоптал на чистом кухонном полу третью сигарету и тут же закурил новую. Рука, державшая спичку, чуть заметно дрожала.
У него было худое, нервное лицо, круглые глаза с томными веками. В первый раз, когда Мартин увидел Юнкера, он подумал: «Какой красивый человек!» С тех пор утекло много воды. Бойцы Сопротивления яростно охотились за Юнкером, но ему
Все это было хорошо известно Мартину. Вот и сейчас Юнкер стоял, прислонившись к кухонному столу, и не выказывал ни малейших признаков жалости или сострадания к своим соотечественникам. Подошел один из гестаповцев, в руках у него был номер «Ланд ог фольк». Мартин судорожно глотнул и заморгал глазами: «Так, – подумал он, – час от часу не легче…»
Юнкер рванул газету к себе, лицо его исказилось, глаза сузились и загорелись злобой.
– А муженек-то твой коммунист, сволочь такая! – завопил он.
– Вот уж чего нет, того нет! – спокойно ответила Карен. Никто, кроме Мартина, не мог заметить, как изменился ее голос.
– Откуда же тогда у вас газета! А? Отвечай, сука!
– Да уж, видно, кто-то бросил ее в почтовый ящик; нам что ни день подбрасывают разные рекламные проспекты!
– А вы все читали ее? Признавайся, старая!
– Да нет, мы никогда не читаем рекламных проспектов…
– Что там еще нашли? – спросил у своих приятелей Юнкер, но те в ответ лишь покачали головой, – ничего, мол, больше нет.
– Странное дело, весьма странное дело! – угрожающе прогремел он. – А ну-ка, стать к стенке! Не оборачиваться! Тошно глядеть на ваши дурацкие хари! Руки вверх! Перед уходом мы вас пристукнем – так и знайте!
Отыскав в кладовой несколько пивных бутылок, гестаповцы уселись за стол и принялись ждать, потягивая пиво. Вся квартира была перевернута вверх дном: кровати опрокинуты, вещи выброшены из шкафа и свалены на пол. В беспорядке громоздились ящики, а содержимое их валялось на полу.
Время ползло точно улитка, комнатные часы мерно тикали, отмеряя секунды, дождь барабанил в оконное стекло, с плеском и фырканьем стекал по водосточной трубе.
Гестаповцы весело болтали между собой по-немецки. Кто-то из них, видно, сострил – его приятели громко загоготали. Но вскоре они умолкли – видно, скука одолела. Один из немцев кашлял сухим, отрывистым кашлем. Это был единственный звук, нарушавший тишину.
Мартин стоял, уставившись в голубую кухонную стену. Ему ужасно хотелось обернуться и взглянуть на Карен, но он не смел. Он чутко прислушивался ко всем звукам и с отчаянием думал: пусть лучше вечно длится эта пытка, только бы отец с Вагном не вернулись домой!..
До войны завод «Алето» был небольшим предприятием, производившим конторские машины. Тогда он играл совсем незначительную роль в жизни города. Теперь же
Дважды борцы Сопротивления атаковали завод и дважды несли тяжкие потери. С каждым разом немцы усиливали охрану «Алето». Теперь завод сторожили датские эсэсовцы, вернувшиеся с Восточного фронта.
В каждой смене охраны было по восемнадцать человек. Шесть эсэсовцев круглые сутки патрулировали вокруг завода со свирепыми овчарками. Территория завода была обнесена трехметровой оградой из колючей проволоки, по которой проходил смертоносный ток. На крыше самого высокого здания был установлен сторожевой пост, оснащенный крупнокалиберными пулеметами и прожекторами. Здесь постоянно дежурили три эсэсовца.
Единственным слабым местом в этой обороне были широкие ворота, предназначенные для въезда автотранспорта. Сами немцы отлично понимали это, именно потому они и возвели против ворот железобетонную стенку. Из единственной бойницы торчало дуло пулемета. Еще шестеро часовых постоянно находились в дежурке, расположенной в центре заводской территории. Все эти сведения были получены от рабочих. Командование Сопротивления отдало приказ вывести «Алето» из строя.
Судя по всему, на заводе изготовлялись детали для немецких снарядов «Фау-1», что день за днем с воем обрушивались на Лондон. Задание взорвать «Алето» было дано Красному Карлу и его бойцам. Накануне вылазки они получили инструкции в штабе Сопротивления и советовались с экспертами. Каждый боец знал, что ему делать.
В мокрой траве у самой реки залег Красный Карл. Чуть поодаль смутно проступали очертания нескольких фигур: спутники Карла застыли каждый на своем месте, словно камни. С величайшей осторожностью Карл установил в траве миномет – его тонкий ствол сразу заблестел под дождем.
– Мины! – шепотом скомандовал он кому-то позади себя, не отрывая лица от земли. Человек в полицейском мундире без нашивок, лежавший за Карлом, осторожно пододвинул плоский ящик. Трава заскрипела под деревянным дном, и люди снова напряженно застыли на месте, боясь, как бы их не учуяли собаки за заводской оградой.
Вот тогда-то они и услышали гудок санитарной машины. Извиваясь, как змея, полицейский подполз к Красному Карлу, открыл ящик и достал из него мину.
– Хочешь, буду стрелять? – предложил он. – Ведь я, как-никак, старый унтер-офицер.
– Нет, спасибо, – отвечал Красный Карл, – я, знаешь, сам старый солдат-фронтовик, воевал в Испании. Стрелять мое дело.
Приподнявшись на локтях, Карл выглянул из травы.
– А вот и санитарная машина, – сказал он. – Они навели на нее прожектор.
В тридцати метрах от заводских ворот Фойгт резко затормозил. Эсэсовцы из-за железобетонной стенки стали стрелять прямо по крыше машины. Выскочив из автомобиля, Фойгт выпрямился во весь рост и стоял, купаясь в свете прожектора.