Они сражались за реальности
Шрифт:
– Не надо, Коля! – громко попросил командир и уже совсем тихо спросил зампотыла: – Хохел, ты много пороха снарядил в гранаты?
– Не помню,– шепотом отозвался труженик тыла из-под стола. Он никогда не терял зря времени.
– Господин обер-лейтенант, это не наш метод,– подал голос комиссар.
Владимиров сделал незаметный шаг вдоль столешницы. Во всяком случае, ему так хотелось думать. Он мысленно прикидывал: успеет закрыть гранату телом или нет.
Кузнецов предусмотрительно встал так, чтобы между ним и остальными был широкий стол. Барона, стоявшего у него за спиной, он в расчет не брал. На разбор операции это никак повлиять не могло. Но Карл Густавович
Остальные в блиндаже молчали, стараясь не делать резких движений. Один Малюта со вздохом потер плечо. Неожиданно заныл наконечник монгольской стрелы, застрявший в ключице. Вечная память о стародавней командировке в ставку Батыя.
Николай заметил движение подполковника в пятнистом десантном комбинезоне. С глумливой улыбочкой он достал из кармана вторую руку. Сейчас офицер упирался о стол обеими широко расставленными руками. В каждой по гранате. Детина в камуфлированной форме больше не двигался.
Фурманов собрался картинно закатить глаза, схватиться за сердце и поднять крик о бескультурье молодых офицеров, не умеющих проигрывать. Но, заметив, что на него не обращают внимания, начал потихоньку бочком подкрадываться к окну блиндажа, не закрытому пологом маскировочной сети. Шаг. Еще шажок. Прыжок рыбкой. Щелчок отлетевших скоб, удерживающих жало взрывателей, совпал с появлением центральной части туловища комиссара отряда в окошке. Верхняя часть тела была на улице, нижняя – в штабном блиндаже. Фурманову не хватило долей секунды, чтобы спасти недавно сшитые драгоценные галифе из английского шевиота. К островному государству комиссар относился с подозрением, но ткань с ровным рубчиком уважал. Мануфактуру Антанта ткала знатную. Фурманов взвыл раненым зубром, чувствуя, что застрял и не успевает. Остальные офицеры на командно-наблюдательном пункте собрались встретить героическую выходку Кузнецова лицом к лицу.
– Зараза-а-а! – обреченно выдохнул Садко и прикрыл обшлагом зипуна лицо.
– Зараза у нас в тылу служит,– раздался тихий голос из самого темного угла.
Кто это сказал, разобрать толком не успели. Голос, похоже, принадлежал заместителю по виртуальности. Кузнецов разжал руки и катанул от себя по столу гранаты…
…Дуров закончил гоняться за кузнечиками. Ему не то чтобы наскучило общение с фауной, просто спичечный коробок был забит под завязку стрекочущими и скребущимися созданиями. Взять с собой запасной коробок или жестяную баночку из-под чая он не догадался. Дуров поднес к уху коробок с шуршащими насекомыми, и мир неожиданно взорвался вокруг него красками. «Тепловой удар. Голову напекло. Где моя панамка?» – подумал старый дрессировщик. Все вокруг закружилось искристыми сполохами. Впереди, сквозь вдруг ставший прозрачным степной курган, он разглядел огромный силуэт динозавра и гигантские пирамиды. Эти два видения должны были разделять целые геологические эпохи. На небе хороводом заплясали несколько солнц и одинокий месяц. Под ногами распахнулась и захлопнулась бездна. Дуров в недоумении оглянулся. Ему показалось, что все вокруг потеряло реальность, задрожало и стало прозрачным. Мир распадался на куски. «Нет, скорее всего это галлюцинация»,– облегченно вздохнул Леонид Владимирович и осторожно посмотрел вверх. Одинокое солнце равнодушно светило на грешную землю. Небесная свистопляска прекратилась. Ветер лениво играл головками полевых цветов. Все вокруг пришло в норму. Начальник зооподдержки побрел на пост у командного пункта, где оставил свою панаму, мешавшую ловить кузнечиков.
В штабном блиндаже два раза глухо ухнуло. Старый дрессировщик прислушался.
Дуров робко заглянул в блиндаж. Стены, потолок, люди – все внутри было заляпано свежей краской. Кисло пахло пороховой гарью. По углам валялись клочья бычьих пузырей, из оболочки которых были сделаны корпуса имитаторов гранат. Неокрашенным оказался один офицер – старый барон. Кузнецов встал так, чтобы прикрыть телом посредника.
Маршал спрятал довольную улыбку в пышных усах и казенным скрипучим голосом официально объявил:
– Командно-штабные учения по отработке действий в наступлении и обороне считаю оконченными. Хочу отметить: обе противоборствующие стороны проявили себя во всей красе. Подробный и тщательный разбор итогов подведем позже. Всем твердая двойка! Ничья! Поздравляю, господа и, разумеется, товарищи! – Беспристрастный посредник снял с руки белую повязку с буквой «П» и осторожно, чтобы не испачкать пальцы, положил на край стола. Барон лихо козырнул и, круто развернувшись на каблуках, вышел из блиндажа.
Снаружи донесся удаляющийся голос маршала: «Э-эх, молодежь пошла! Одно слово – молодо-зелено. Я в их годы…»
Командир поднес перепачканную руку к носу и принюхался:
– Что это за краска?
– Масляная,– прошелестело из-под стола. Осторожный зампотыл не спешил вылезать из меблированного укрытия.
– Я же приказал снаряжать боеприпасы пищевыми красителями. Разноцветными, чтоб повеселее было! – начал заводиться Владимиров.– Масляную никогда до конца не отмыть. Сколько формы перепортили! Ее теперь не отчистить! Не отстирать!
– Вся пищевая краска ушла на яйца и куличи,– оправдывался прапорщик.
– Какие яйца? Какие куличи? – вопрошал гневно Владимиров. Он схватился за голову, оставляя на волосах красные потеки. Командир сразу стал похож на вождя племени ирокезов, вышедшего на тропу войны.
– Пасхальные,– напомнил Хохел.– Людям и так не сладко жить. Как их оставить на праздник без подарков? Я вам заявку подавал, а вы с ней даже не соизволили ознакомиться. Всех дел-то было – подписать. Хорошие куличики получились. Несколько я припря… сохранил на черный день. Их можно подарить на Рождество или, скажем, на Хануку, а можно поощрить отличившихся на учениях. Еще их можно использовать в целях самообороны. Зачерствели малость…
– Я тебе покажу заявку. Я тебе устрою персональную Хануку! Завтра проведем внеплановую ревизию на складе. Мышей вывести не можешь! – взвился Владимиров. Ничья его не устраивала. Командир срывал злость на подчиненных. Такая близкая победа и лавры главного стратега побережья уплыли из рук в последний момент. Внимание, а заодно и гнев переключились на контрразведчиков.– А товарищам особистам отдельная задача – отремонтировать служебные помещения и починить трубы. К вам в подвалы приличных людей стыдно привести. Везде сырость, вода капает. Плесень на стенах развели!
– Мышь – мелкий скот, а я специалист по крупному рогатому, –проинформировал командира Хохел. До поступления в школу прапорщиков он успел послужить в родной деревне пастушком.
…Боцман после подрыва на мине все время неподвижно лежал на песке, дисциплинированно изображая убитого. На ласковом солнышке его разморило, и он незаметно для себя крепко уснул. Он был такой не один. Рядом громко храпели и посапывали в несколько глоток. Многодневный морской поход выдался не из легких. Лежать на песке было тепло и приятно. Монотонный шум прибоя тихо шелестел мелкой галькой колыбельную. Волна за волной, танцуя, набегали на берег.