Они сражались за реальности

Подгурский Игорь Анатольевич

– Приукрашивая правду, мы становимся сильнее.– Лева высасывал последние капли сгущенки из пробитой в двух местах банки.– И богаче. М-м, вкусно!

– Да здравствует вранье! – подытожил Кузнецов.

Все легли спать. На сон времени оставалось мало.

…Первым проснулся командир. Он приподнялся на локте. Фосфоресцирующие стрелки часов показывали 4.00. Пора. В горах светает рано, ведь горы ближе к солнцу. Кузнецов наклонился над спящим рядом Левой и проорал ему в ухо:

– Привет миру! И всем, кто его населяет!

– Почему меня никто не

любит? Чтоб вы все сдохли, гады! – Задов заворочался в спальнике, стараясь натянуть капюшон на лицо.– Хватит орать! И вообще, я тут проездом.

Кузнецов быстро оделся и по привычке проверил оружие. Он отстегнул, а затем снова подсоединил магазин с патронами к шмайссеру и резко передернул затвор. «Клац!» – громко лязгнуло в тишине палатки. Оружие было готово к бою. Задов истолковал это превратно и в свой адрес. «Уже, уже! Я почти готов!» – донесся обиженный возглас из спального мешка.

Ночная гроза давно отгромыхала, засыпав окрестные горы толстым слоем свежего снега. В далях, откуда она пришла, уже синело небо, светились гребни гор, окрасились алым редкие облака. Склоны внизу наливались густой синью. Начиналась красочная феерия, которую можно увидеть только высоко в горах. Чернеют провалы ущелий, наливается темно-синим зенит, и только яркая полоса, сигнал о рождении нового дня, светится малиновым накалом над частоколом поднебесных горных цепей.

К несказанному удивлению ополченцев, сопровождающие Великого Пятого, выйдя из палатки, начали растирать лица снегом. Простодушные аборигены облегченно вздохнули, когда увидели, что Задов Пятый не собирается подвергать себя самоистязаниям. Лева с пониманием отнесся к косым взглядам аборигенов, высокомерно поясняя:

– Храпели, мешали спать! Оба наказаны.

Желтошапочники понимающе закивали. Строг и справедлив Учитель. Кто же будет по доброй воле тереть лицо снегом?

Оказывается, ночью Раши-лама высылал лазутчиков. Вернувшиеся из разведки сообщили, что нижняя тропа – единственный проход к Старой дороге. Она идет к перевалу по узкой лощине с крутыми травянистыми склонами. Укрыться в лощине негде – ни скал, ни холмов. На дальнем перевале была замечена группа людей в такой же белой одежде, как у Далай-ламы Пятого и его спутников. Основные силы, очевидно, были на подходе.

– Нам надо задержать их на ночь,– сказал Шаманов.

– Ночной бой с превосходящими силами противника в горах… – Даже невозмутимого Кузнецова открывающаяся перспектива сильно обеспокоила.

– Замечательно! Кроме идиотских приказов, вы еще чем-нибудь развлекаетесь? – взвился Задов, но сник под тяжелым взглядом обер-лейтенанта.

Нижний участок одного из склонов ущелья обрывался сорокаметровой отвесной стеной. Выше склон был покрыт густым лесом. По дну ущелья протекала неширокая бурная река с пологим левым берегом. От нее и уходила через навесной мост дорога, ведущая к цели немецкой экспедиции.

Кузнецов отправил к мосту группу ополченцев с ружьями. Они мигом разрушили мост, перерезав канаты, натянутые между берегами. Желтошапочники залегли

в прибрежном нагромождении скал. Быстрое течение тут же унесло доски настила и перекрученные канаты, разбивая бревна в мелкую щепу об острые клыки порогов.

Кузнецов собрал все гранаты и осторожно связал из них две грозди. Он перевязал ребристые зеленые стальные шары обрезком альпшнура. На каждую связку Николай выделил две катушки с тросами. Задов незаметно заначил одну лимонку – так, на всякий случай. В прижимистости он порой не уступал начальнику склада Хохелу, причем оба предпочитали называть это общее качество предусмотрительностью. Наблюдая за манипуляциями командира группы, Раши-лама полюбопытствовал:

– Как ее можно разобрать, чтобы посмотреть устройство?

– Дергаешь за кольцо, и она разбирается сама, причем очень быстро,– философски объяснил Николай, показывая на чеку.– Но учти, что граната без чеки очень опасна, и лучше дарить ее врагам без промедления.

Он послал две группы желтошапочников заложить заряды, чтобы взорвать скалы и обрушить каменную лавину на тропу, по которой пойдет караван. Замысел был в том, чтобы накрыть немцев в каменном капкане. Сигналом к подрыву зарядов и общему наступлению была назначена очередь трассирующими пулями.

Отправляя группу, Кузнецов подробно объяснил, как осуществить подрыв из безопасного укрытия.

Потом он выбрал огневые позиции для ополченцев с ружьями, учитывая возможность камнепадов и схода снежных лавин. Остальные, вооруженные копьями и луками, были вместе с Раши-ламой отправлены в тыл, за каменную гряду. На исход боя они повлиять не могли, а бессмысленных жертв Николай не признавал. Теперь оставалось одно – ждать.

– Зря вы думаете, что мы будем отсиживаться за вашими спинами! – возмущенно произнес Раши-лама.

Задов картинно пошевелил бровями. Этого оказалось достаточно, и нестройная толпа понуро двинулась в тыл. Ни у кого не хватило духа перечить Великому Пятому, неустанно заботившемуся о своих учениках.

Через несколько часов ожидания даже горцы, привычные к стуже, начали замерзать. Разведчики, одетые в пуховики под белыми маскхалатами, давно лязгали зубами, выбивая морзянку. Одному Латыну все было нипочем. Шаманов зорко осматривал дорогу в бинокль, иногда давая глазам отдых. Неудивительно, что отрядный священник первым заметил егеря из головного дозора, разведывавшего дорогу впереди каравана.

На дальнем склоне лощины среди сугробов были разбросаны переплетенные стволы держи-дерева. Из леса, искусно лавируя среди стволов, вылетел лыжник. За спиной – автомат, за поясом – гранаты на длинных рукоятках. Каска была лихо сдвинута на затылок, и Латын хорошо видел в бинокль сосредоточенное обветренное лицо в темных очках. Мчащаяся фигура была воплощением воли и силы. Стремительный поворот у обрыва окутал лыжника облаком снежной пыли. Притормозив и внимательно оглядевшись, он снова помчался вдоль крутого склона. Казалось, не было такой силы, которая могла бы его остановить…