Они всегда смеялись надо мной. Как детские обиды перерастают в жестокость
Шрифт:
Меня переполняли надежда и радостное предвкушение. Я еще раз посмотрела на свое отражение в зеркале и почувствовала, как прежние воспоминания отступают. Впервые за долгие годы я не боялась идти в школу.
Ярко-оранжевый школьный автобус показался из-за угла. Я обняла маму, схватила школьную сумку и кинулась к двери. Я буквально парила. «В старшей школе все будет по-другому, – твердила я себе. – У меня будут и свидания, и танцы. Меня не просто примут, – уверенно шептала я про себя, заходя в автобус, – я войду в это таинственное, непонятное общество тех, кого называют популярными».
В автобусе я сразу же узнала почти половину школьников. Кто-то жил поблизости, кто-то учился со мной в средней школе. Хотя
В каждом школьном автобусе есть своя иерархия, кастовая система. Стильная верхушка – те, кто курит, приходит в класс с засосами на шее и напрашивается на неприятности к тайной зависти отличников, – занимает последние ряды. В середине усаживаются чирлидеры и спортивные звезды. Серьезные ботаники сидят впереди. Неудачники и изгои никогда не знают, где сесть. Если им повезет, они находят свободное место за водителем или справа от него.
Я шла по проходу и понимала, что, если хочу получить место, мне придется либо драться, либо выпрашивать. Ни того, ни другого мне не хотелось. Я решила воззвать к здравому смыслу. Стильная верхушка – слишком страшно. Ботаники слишком сплоченная группа. Поэтому я спросила у одной из чирлидеров, Надии, нельзя ли мне сесть рядом с ней. Она всегда относилась ко мне неплохо – правда, только когда рядом никого не было.
– Ты не видишь, что здесь уже кто-то сидит? – ответила она, оглянувшись, чтобы убедиться, что подружки слышали, что она никогда не будет общаться с тем, кто не принадлежит к их кругу.
– Нет. Здесь только твой свитер, – ответила я, собрав последнюю смелость.
– Лучше мой свитер, чем ты.
С этими словами Надия и ее подружки громко расхохотались. На какую-то долю секунды ее взгляд стал виноватым, но она быстро отвернулась.
В автобусе было полно народу, и у меня началась паника. Единственное свободное место осталось впереди, рядом с водителем. Мне была ненавистна мысль, что я начну первый день в старшей школе с «места неудачников». Казалось, судьба моя определилась еще до того, как я успела ступить на территорию школы. Вцепившись в свою сумку, я зашагала вперед, к социальному неприятию.
Я села на маленькое сиденье напротив водителя, миссис Саллен. Кто-то принялся дергать меня за волосы. Я знала, что стоит мне обернуться, и раздастся взрыв смеха. Поэтому я очень осторожно протянула руку и ощупала затылок, надеясь, что в волосах просто запуталась какая-то муха. Однако мои пальцы наткнулись на нечто совсем другое – жеваные бумажные шарики, жирные, истекающие слюной. Меня замутило. Ну, хотя бы камнями они в меня не кидались, как в средней школе…
Глаза мои наполнились слезами, и я даже не пыталась их скрывать. Почему всегда так? Я представляла первый год в старшей школе совсем иначе: капитан футбольной команды улыбается мне возле шкафчиков и просит мой телефон, популярная девочка, о которой мечтают все парни школы, подходит ко мне на перемене и спрашивает, не хочу ли я сделать уроки вместе у нее дома. Из мечтаний меня вывел резкий толчок. Автобус подъехал к школе и остановился. Ученики выходили на парковку, болтая и смеясь. Все рассказывали, как здорово провели лето, и стенали, что снова приходится браться за учебу. Я сидела как приклеенная. Как мне вписаться? В последний раз я так переживала из-за новой школы в шестом классе. Тогда я не поверила своим инстинктам, и все закончилось катастрофой. Неужели то же самое произойдет и сегодня? Может быть, мне следовало
– Детка, не позволяй им себя тиранить, – проворчала миссис Саллен. – Они всего лишь подростки. Когда я ловлю их за курением и отбираю сигареты, они обзывают меня бестолковой старой вдовой. Мой муж умер от рака легких. Если эти дети хотят погубить свое здоровье, то только не в моем школьном автобусе!
– Мне так жаль, миссис Саллен, – ответила я. Мне действительно было жаль эту женщину, но успокоить меня ей не удалось.
– Все нормально, дорогая. Иди в школу. Покажи им всем, чего ты стоишь, – подбодрила она меня.
Входя в главное здание школы, я никак не могла избавиться от мыслей о миссис Саллен. Я не понимала, как можно грубить такой милой женщине. Если бы они злились, что она обломала им кайф, и называли ее старой занудой, это было бы проявлением неуважения, но не жестокостью. Но ведь она вынуждена водить автобус, чтобы свести концы с концами, а школьники даже не думают о том, что говорят ей и какую боль причиняют.
Когда я вошла в школу, инцидент в автобусе окончательно забылся. Разыскивая свой шкафчик, я поняла, что никогда прежде не видела столько симпатичных парней постарше в одном месте. Сэмюэлз буквально кипел энергией. Мимо меня пробежала группа чирлидеров в ярких сине-золотых свитерах и коротеньких юбочках. Они смеялись и флиртовали с футболистами. Парочки обнимались в коридорах. Их вздохи и смешки наполняли мое воображение мечтами о субботних свиданиях и французских поцелуях. Я слышала, как хлопают дверцы шкафчиков, как смеются и перебрасываются короткими репликами ученики в коридорах по пути в классы. Раздался пронзительный звонок на первый урок. Я буквально купалась в этих восхитительных звуках. Они казались музыкой нового начала.
Первым уроком были публичные выступления. После переклички учительница, миссис Адамс, пухлая, добрая женщина под шестьдесят, с седеющими волосами и разумным подходом к образованию, с энтузиазмом объяснила задание на утро.
– Я хотела бы, чтобы каждый из вас вышел к доске и произнес небольшую импровизированную речь на интересующую вас тему.
Ученики застонали. Миссис Адамс вызывала нас по алфавиту. Единственного ученика, фамилия которого начиналась на «А», в классе не оказалось. Мне повезло. Я всегда любила выступать публично и даже победила на конкурсе штата. А вдруг я – единственная в классе, кому это нравится? Если все пройдет хорошо, меня станут считать подлизой, и тогда шансы завести друзей здесь сведутся к нулю. Но если я выступлю плохо, то наврежу самой себе.
– Похоже, первой придется выступить Джоди Бланко, – объявила миссис Адамс.
Если отличишься в каком-то предмете, который элита класса считает «нестильным», ты пропал. Я замерла от страха. Только утром я обещала себе не повторять старых ошибок. Низкая оценка в классе публичных выступлений – невысокая цена за возможность избежать риска быть высмеянной и отвергнутой. «В конце концов, одна тройка не испортит моего будущего», – неуверенно подумала я. В долгосрочной перспективе одна плохая оценка ничего не значит. Но я не смогу выдержать целого года в качестве изгоя класса публичных выступлений. Решение было принято. Я была готова к первому испытанию.
– Какую тему ты выбрала, дорогая? – с широкой улыбкой спросила миссис Адамс. Я замялась, и она спросила: – Джоди, все в порядке? Твоя учительница из восьмого класса говорила, что ты – блестящий оратор. Разве не ты в прошлом году заняла первое место на конкурсе штата?
По классу пробежал холодный смешок. Секунды тянулись мучительно медленно. Нечего делать – выхода нет.
– Нет, миссис Адамс, все нормально, – соврала я, пытаясь справиться с комком в горле. – Моя тема: «Аутсайдер».