Они здесь! (сборник)

Головачев Василий Васильевич

— Ну, я пошёл, — оставил их Солома. — Позвоните, когда освободитесь, я отвезу вас домой.

Уваров предложил гостю кофе.

Ватшин согласился.

Они уселись на кухне, и Сан Саныч рассказал Константину свою историю: как он стал хроником и как на него вышли анксы.

Разговорился и Ватшин, делясь своими впечатлениями и умозаключениями. Спросил, не сдержав любопытства:

— Вы и в самом деле видите прошлое?

— Это трудно назвать видением, — улыбнулся Уваров. — Чтобы что-то видеть, надо понимать, что это такое. Когда первый раз вышел к истокам Вселенной,

не сразу разобрался в том, что вижу. Пришлось проштудировать литературу по космологии и астрофизике.

— У меня получилось со второго раза, — признался Ватшин. — Но я специально изучал историю рождения Мироздания, писатель должен разбираться в темах, которые затрагивает в своих произведениях. А тема космологии мне очень близка, я много пишу о космосе.

— Вы сторонник теории Большого взрыва?

— В принципе да, теория красивая и, на мой взгляд, отражает реальное событие.

Ватшин уловил тень улыбки, промелькнувшую в глазах собеседника, торопливо добавил:

— Насколько мне позволено судить, конечно. Сначала я просто окунулся в прошлое, чтобы посмотреть, что было до звёзд.

— Первые звёзды образовались спустя сто пятьдесят миллионов лет после Бигбума. Это так называемое «третье население» — большие сверхмассивные звёзды, не дожившие до нашей эпохи. После этого началось образование квазаров и протоскоплений галактик. А до этого во Вселенной царствовала «тёмная эпоха» — время без звёзд и света.

— После рекомбинации водорода, — согласился Ватшин, показывая свою эрудицию. — Источники излучения тогда ещё не появились, и длилась эта эпоха сотни миллионов лет. Когда я попытался оглядеться и ничего не увидел, испугался даже, подумал — ослеп!

— Со мной было примерно то же самое, — хмыкнул Уваров. — Потом я окунулся в сплошное пламя и понял, что вижу аннигиляцию частиц и античастиц.

— Потом началось образование нуклонов, — подхватил Константин, — и пошли первые ядерные реакции с образованием ядер дейтерия и гелия.

— Которые, я имею в виду реакции, длились триста восемьдесят тысяч лет.

— Если верить расчётам учёных.

— Вы не верите?

— До определённого момента. Существуют гипотезы о непостоянстве самих мировых констант, а если они верны, то оценки учёных, наоборот, неправильны.

— Я так глубоко не копаю. По большому счёту, теория Большого взрыва проста, и оценки учёных близки к истине. К примеру, то, что звёзды второго поколения начали рождаться спустя три миллиарда лет после Бигбума, это правда.

— А звёзды последнего поколения, к которому относится и наше Солнце, начали образовываться из протозвёздных сгущений — в местах скопления тёмной материи — спустя восемь-девять миллиардов лет.

— Точно.

— А когда появился первый разум? — задал свой главный вопрос Ватшин.

— Это интересная тема. — Уваров налил кофе гостю, подвинул орехи и сухарики. — Поскольку мы хроники…

— Я ещё только учусь, — поспешил оправдаться Ватшин.

— Раз уже сходили в прошлое — значит, хроник. Так вот, поскольку мы помним прошлое из таких бездн времён, то оно отложено в нашей памяти. А раз так, уже в ту

эпоху существовали какие-то живые организмы, ставшие нашими предками. Понимаете?

— Ух ты! — простодушно пробормотал Константин. — Под таким углом я эту проблему не рассматривал.

— Помнить можно лишь то, что записалось в родовой памяти, это простая логика. Пейте, а то остынет.

Ватшин отпил полчашки, не замечая ни температуры, ни вкуса кофе, бросил в рот орешек.

— То есть вы хотите сказать, что разумные существа возникли ещё до звёзд?

— Может, не разумные в полном смысле этого слова, но уже живые, если хотите. Что под этим следует подразумевать, я особо не анализировал. Для меня живое — то, что самоорганизуется и саморазмножается. Химией в те времена не пахло, поэтому первые организмы были скорее всего комбинациями всевозможных физических полей, может, даже докварковых.

— Ух ты! Безумно красивая идея! Для романа, я имею в виду. Подарите?

Уваров засмеялся.

— Вы писатель, вам и карты в руки. Кстати, играете в преф?

— Немножко.

— В таком случае мы подружимся, люблю эту игру.

— И всё же непонятно, как нам передалась информация о рождении Вселенной.

— Не о рождении — о первых секундах существования Вселенной, когда появились первые признаки жизни.

— Жизнь возникла за несколько секунд? Как-то не верится…

— Это для нас они секунды, а для тех эпох наши секунды являлись веками и миллионолетиями, возникшие структуры успевали дать потомство, состариться и умереть за тысячные доли секунды. Просто темп жизни был другим, мы для тех существ — сверхмедленные существа. А нам на смену, кстати, придут ещё более медленные. Но это тема отдельного разговора.

— Согласен, надо анализировать. — Ватшин спохватился. — И всё же не понимаю, когда возникли первые разумные. Я видел в космосе какие-то очень красивые геометрически правильные сооружения, напоминающие снежинки, и ажурные башни.

— Звёзды уже были?

— Да… кажется… да что это я, конечно, были! «Снежинки» группировались вокруг них!

— В таком случае вы вспомнили о второй Э-волне разума.

— Какой волне?

— О волне расселения разумных систем по космосу. Это была настоящая экспансия, закончившаяся переделом пространства и первыми звёздными войнами. Остатки разрушенных звёзд всё ещё догорают.

— Войн я не видел.

— Ещё увидите, коль добрались до эпохи освоения пригодных космических объёмов. Носителями разума тех времён являлись полевые кластерные конструкции, а не существа из плоти и крови. Жизнь кучковалась на поверхности звёзд, а не на планетах.

— Откуда вы знаете? Ах, ну да, извините…

— Я давно путешествую по космосу, многое изучил. Вы это тоже увидите.

— Вы говорите, что это была вторая волна разума, а первая?

— Волн на самом деле было много, каждая космическая эпоха порождала свой тип разума. До второй Э-волны космос покоряла первая, в которой носителями разума служили «разумные ядерные реакции», как я их называю, то есть реакции, приводящие к гармоническому усложнению континуума.