Опаленная земля

Мэрфи Уоррен

Булла фыркнул:

— Не люблю я вас, технарей. Слова в простоте не скажете.

Том Палс лишь снисходительно улыбнулся.

В багряном мареве над горизонтом появились темные силуэты вертолетов.

— Принесла их нелегкая, — сокрушенно пробормотал Булла. — Даже не знаю, кого я больше ненавижу — газетчиков или федералов.

— В любом случае приготовьтесь к тому, чтобы дружелюбно улыбаться, когда вам будут прочищать мозги.

Булла с отвращением поморщился:

— Лучше бы уж вы выражались как технарь, а не как техасец.

С этими словами

он направился встречать представителей журналистского корпуса.

* * *

Они высыпали из вертолетов и стали выгружать видеокамеры, звуковые микшеры и прочую аппаратуру. Можно было подумать, что они прибыли для трансляции конца света. Как только разгрузка закончилась, вертолеты поднялись в воздух и принялись кружить над местом аварии, чтобы сделать панорамные снимки остекленевшего пирога, от которого шесть счастливых лет кормился Амос Булла.

Напрасно он суетился, пытаясь познакомиться, наладить контакты, расположить к себе, склонить на свою сторону, чтобы потом, когда заработают камеры и отступать будет уже некуда, не выглядеть полным идиотом, беспомощным и жалким. Журналистская братия подчеркнуто игнорировала Амоса Буллу, словно его и не было.

Булла уже начинал подозревать недоброе — уж не вляпался ли он, сам того не ведая, в какую-нибудь историю, уже успевшую попасть на страницы газет?

Наконец операторы подхватили камеры, и к Булле со всех сторон потянулись черные головки микрофонов, словно репортеры хотели проверить его пестрый галстук на радиоактивность.

— Я бы хотел сделать небольшое заявление, — сказал Булла.

Однако продолжить ему не дали.

— Что это было? — раздалось из толпы.

— Если бы я мог... — начал Булла, спешно подыскивая слова.

Тут его снова оборвали:

— Верите ли вы, как и большинство американцев, в существование внеземных пришельцев?

Не успел Булла открыть рот, прозвучал новый вопрос:

— Вы когда-нибудь становились жертвой похищения, организованного серыми существами?

Булла был окончательно сбит с толку.

— Серыми?... — пролепетал он.

— Речь идет о высокоорганизованных пришельцах из космоса. Такие маленькие зеленые — вернее, серые — человечки, которые обожают проводить медицинские эксперименты на людях.

Булла едва не задохнулся от ярости.

— Я должен сделать заявление, — сквозь зубы процедил он. — Это займет не более пяти минут.

— Слишком долго. Нам нужна фонограмма для видеоряда секунд на тридцать или меньше. Можете выделить самую суть?

— Молния, — рявкнул Булла.

— То есть?

— Насколько можно сегодня судить, «Биобаббл» стал жертвой электрического разряда колоссальной мощности. Нелепая случайность. В этом нельзя усмотреть чью-либо ошибку. Не стоит искать виновников происшедшего. Лучше забыть обо всем этом — и не надо никаких адвокатов.

— На каких фактах основано ваше утверждение?

— Фульгуриты. Они обнаружены повсюду. Можно даже сказать, что все это место является одним гигантским фульгуритом.

Видя, что репортеры не собираются допытываться

у него, что такое эти самые фульгуриты, Амос Булла вздохнул с облегчением. Собственно, на это он и рассчитывал. Газетчики ни за что не станут расписываться в собственном невежестве. Тем более перед камерой. Позднее кто-нибудь попытается проверить эту гипотезу, а кто-нибудь ограничится констатацией ее как само собой разумеющегося факта. К тому времени выяснится, останется Булла без работы или нет. Отсюда, с места событий, первое представлялось наиболее вероятным.

— Намерены ли вы восстановить «Биобаббл»? — спросили откуда-то сзади.

— Пока решение не принято, — сказал Булла.

— Кто должен принять такое решение? Вы?

— Я всего лишь директор проекта.

— Означает ли это, что решение должно исходить от загадочного Некто, протежирующего проекту?

— Об этом вам лучше спросить у мистера Некто. Если вы, конечно, его найдете.

Булла пытался как-то разрядить атмосферу. Но никто не засмеялся — никто даже не улыбнулся. Все сохраняли чертовски серьезные мины.

— Будет ли очередной «Биобаббл» снабжен антенной заземления?

— Это сейчас обсуждается, — позволил себе сымпровизировать Булла.

И дал маху. Не успели эти слова слететь у него с языка, он понял, что совершил ошибку. Непозволительную для человека, в чьи обязанности входило общение с прессой. Стоит ляпнуть что-нибудь не подумав, и эта публика тебя сожрет.

— Сэр, как получилось, что на «Биобаббле» — исследовательском комплексе, на строительство которого затрачены миллионы долларов, — не было предусмотрено громоотвода, которым сегодня оборудован самый дешевый жилой фургон на колесах?

— Наши эксперты утверждают, что простой громоотвод был бы бесполезен, учитывая силу удара, который обрушился на «Биобаббл», — сказал Булла и покосился на Тома Палса, всем своим видом пытаясь дать ему понять, чтобы тот держал язык за зубами. Палс предусмотрительно держался чуть поодаль, чтобы не попасть в кадр.

— Следовательно, вы предполагали вероятность попадания молнии? — не унимались репортеры.

— Нет.

— В таком случае вы проявили преступную халатность?

— Никто не проявлял никакой халатности! — отрезал Булла.

— Тогда чем вы объясните факт гибели тридцати исследователей-добровольцев, которые оказались замурованы в стеклянной массе наподобие муравьев в куске янтаря?

На этот вопрос ответа не существовало. То есть не существовало разумного ответа. И Амос Булла это прекрасно понимал. Внутренне напрягшись, он уже приготовился было сформулировать что-нибудь наукообразное — желательно на латыни, — чего пресса терпеть не могла, как вдруг заметил остановившийся на обочине узкого шоссе за толпой журналистов ярко-красный седан «Сатурн Эс-Эл», из которого вышел важный господин в профессорских очках с коротко постриженными черными волосами, чем-то похожий на профессионального фокусника. На нем был бежевый вельветовый пиджак с фетровыми заплатками на локтях, на шее — кирпичного цвета платок.