Опаленные
Шрифт:
Нашу версию подтверждает и язык. Язык врага в снах тот же или почти тот же, на котором говорим и мы. По-моему, все логично. Вернется Фим, обсужу с ним свою догадку еще раз, чтобы нигде не ошибиться.
Тот факт, что вокруг нас звучит язык врага из наших снов, где с ним сражаются настоящие люди, говорит еще о том, что можно не церемониться. Ведь именно этот враг будет душить голодом город, убивать в «газовке» детей и стрелять по беззащитным людям. Какая разница, случится это в будущем или происходит прямо сейчас, правильно?
Глава восьмая
Серафим 2074
–
Подхватив свое оружие… «винтовку», я вылезаю из окопа, бросаясь в сторону врага, но меня настигает пуля. Это очень обидно – поймать пулю почти у самых окопов. Боль прорезает меня так, что я теряю сознание.
9
Чаще всего поднимали в атаку матом, а не «За родину! За Сталина!»
Открыв глаза, вижу молоденькую совсем девчонку… «санинструктор»… полностью сосредоточившись на своем деле, перебинтовывает и готовится тащить меня в санбат, явно на себе. Хочу ее остановить, тяжело ведь.
– Куда тебе, я же тяжелый! – хриплю я сорванным горлом, пытаясь отползти, но боль опять усиливается, и свет будто выключают.
– Не умирай, родной мой, хороший, – она меня тащит. Под огнем тащит! Вокруг свистят пули, а она волочит меня по снегу, временами вставая в полный рост. И такие у нее Викины интонации, что я теряю дар речи. – Еще чуть-чуть осталось, тебе помогут, вот увидишь, пойдешь снова бить этих фрицев, – в ее голосе слышны слезы. Сестричка наша, спасительница таких, как я. – Не умирать, я сказала!
Интонации, голос, движения… Я чувствую – это Вика! Звездочка опять спасает меня, как в том лагере…
Открываю глаза, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Чтобы хоть как-то успокоиться, подвожу итоги вчерашнего дня. Холодное оружие сделать можно, при этом, насколько я увидел, никому не интересно, что именно я делаю. Наверное, можно и ППС, ничего сложного в нем нет, но вот патроны на коленке я не сделаю – значит, нужно другое оружие. В химлаборатории есть все для КС 10 , со взрывчаткой похуже, но на коленке что-то сделать можно. Ну, не совсем КС, конечно, но нечто очень близкое. Нам тут совсем мощного не надо, если считать, что мы на космическом корабле.
10
Тип зажигательной жидкости, применяемый в огнеметах, зажигательных ампулах и «коктейлях Молотова» Советского Союза с 1941 по 1945 годы.
Первоначальные мысли «освободить всех» умерли, не оформившись. Это технически невозможно, учитывая, как воспитывают самок. Значит, вывод единственный: надо выбраться самим и привести помощь наших. Если они есть. А если мы на космическом корабле? А если мы на
Вопрос оружия решен, нужно теперь его только создать. Еще нужен план, а также подумать о точках входа и выхода… Как там было, во сне-то… Главное – ничто не должно угрожать Вике, моей Звездочке.
– Доброе утро, родная, – сам не знаю, как это слово вырвалось из меня, но Вика…
Она порывисто обнимает меня, заваливая на себя, и начинает целовать мое лицо. Вика целует меня так, как будто что-то случилось. Как будто это она была там, в моем сне. Постепенно я начинаю отвечать, оглаживая ее тело, и будто какой-то волной захлестывает нас обоих. Я уже и не понимаю, что мы делаем, только в какой-то момент останавливаюсь. Проникать в нее пока нельзя: во-первых, ей может быть больно, во-вторых, беременность сейчас – это очень не вовремя. Но и оставлять ее так неправильно.
– Звезды… Живой… – шепчет моя Вика.
Ее щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестят; я целую эти бесконечно милые губы, и мы гладим друг друга. Как описать наше состояние? Я не знаю. По коже проходят теплые волны; мое пещеристое тело сильно напряжено, но я не хочу останавливать наши поцелуи, они такие сладкие…
Девушка вдруг выгибается, тихо застонав. Она прижимает меня к себе со всей своей силой, я же чувствую. И от этого движения, от ее скольжения по мне, я словно взрываюсь, заливая все вокруг собой. Сам мир вокруг взрывается, исчезая. Остается только она. Моя Вика.
– Надо прийти в себя… – шепчет она так, будто не может говорить.
– Пойдем в душ? – предлагаю я, на что она медленно кивает.
Дышится тяжело, как после долгого бега. Я сползаю с кровати и подсмотренным в одном из снов жестом беру ее на руки, что Вике явно нравится – она прижмуривает глаза, наблюдая за мной из-под ресниц. Звезды, какая же она красивая! Просто волшебная!
Смыть остатки меня с наших тел, а потом начнется новый день, поэтому надо взять себя в руки. Что же все-таки нашло на нас обоих? Что это было? Надо посмотреть в учебнике или… спросить во сне?
Моя девочка, при взгляде на которую замирает сердце в груди. Как сохранить ее, ведь мы в тылу врага? Подлого, тайного… Как найти возможность сделать так, чтобы с ней ничего не случилось?
Мы смываем под душем результат нашего утреннего безумства, а мое тело чутко реагирует на ее прикосновения. Кажется, мы сейчас повторим его уже тут, но нельзя. Времени у нас не так много, поэтому нужно собраться. Я… не могу удержаться и, омывая ее тело, целую его. Вика же прижимает мою голову к себе, подаваясь вперед, ее дыхание опять тяжелеет, а дрожание мышц ног я чувствую, когда провожу по ним пальцам.
– Ты на занятия опоздаешь, – говорит она почти неслышно за шумом воды.
Я останавливаюсь, вспоминая, что весь мир нас точно не подождет, а куратор будет только рад меня наказать. Ему нравятся эти наказания, поэтому лучше не давать повода. Вдохнув-выдохнув, едва беру себя в руки. Нам нужно позавтракать, но еду я приготовил с вечера – сказывается привычка запасаться, принесенная из снов. Поэтому можно лишь взять кусочек хлеба и быстро бежать на урок. Я только надеюсь, что в личных помещениях Вику никто не обидит.