Опаленный 2
Шрифт:
— Я почему-то не чувствую ничего демонического в этих зомби, — при взгляде на демона непременно у меня возникало неприятное, жгучее чувство. Хотелось раздавить тварь из Преисподней, причинить ей побольше страданий. А в случае этих мертвецов — пустота. Ничего, кроме естественного омерзения и страха покойников.
— Онии-сан, как думаешь, в чём причина? — Хана переползла поближе к иллюминатору. Испугалась она не так сильно, как Булычева. Я бы даже сказал — сестра удивительно спокойно восприняла марш мёртвых тел по улицам Смоленска.
— Наверное, причиной может
А с другой стороны — ну как мне объяснить всем, что их спасли пришельцы из иного мира? Что даже я не местный, если быть честным до конца. Верхушка знает, конечно, но вот все остальные… Взять хотя бы батю с Ленкой — как они воспримут то, что я чёрт-те пойми кто, свалившийся им на голову?
Странные вещи волнуют меня в такой момент, конечно. Следует беспокоиться о князе Ада, что медленно приходит в себя. О разгорающемся пламени Бездны. Но никак не о вопросах вроде «Что обо мне подумают? Как все воспримут случившееся?» Не иначе, как моя прежняя жизнь, робкая и боязливая, снова даёт о себе знать.
— Наверное? — спросила Катя, вопросительно смотря на меня и косясь на японок. Но те если и догадывались об участии иномирных сил во всём происходящем сейчас в городе, то предпочли делать вид, что ничего не знают.
— Даже я не знаю всего, на что способны демоны, — слабо улыбнулся я, неотрывно глядя в глаза дочери графа. Секунду у неё ещё оставались какие-то сомнения, но затем она мне поверила. Выбора у неё не было — всё-таки я Тот-кто-помнит, и для неё это значит очень и очень многое.
Через пару минут мы добрались до особняка Булычевых. Летели не торопясь, разглядывая улицы и отыскивая по пути тех, кто мог выжить в пламени ночных пожаров. Таких было немного, считанные единицы — но они смогли пережить эту жуткую ночь. Боролись до последнего, пока я своим ударом не испепелил всех демонов радиусе пары километров. Подбирать их мы, впрочем, оставляли другим людям — Екатерина Николаевна старалась подгонять пилотов, чтобы те не задерживались. Всё же она вылетела спасать меня — и японок — а не кого-либо ещё.
Но в глазах Кати я видел тоску. На вертолёты… на нас смотрели с надеждой, а мы пролетали мимо, всего лишь отмечая на карте точки, где находили выживших. Ей бы хотелось хоть чем-то помочь всем этим людям, но она не могла.
В первую очередь из-за меня — тело всё ещё страшно болело, иногда вспышки боли молнией проскакивали по всему телу. Я терпел и держался. Разве что выражением лица и глаз выдавая своё истинное состояние. Надо сказать девушкам спасибо — они не изображали из себя матушек-наседок, поминутно интересующихся самочувствием. Давали отдохнуть в спокойствии.
Наконец вертолёт начал снижаться над посадочной площадкой. В этот же момент в центре города засверкали огненные вспышки, поднимавшие точи пепла в воздух.
— Артобстрел? Неужели Пётр Павлович считает,
— Его Сиятельство сказали, что сперва перепробует всё, что только может. Не будет сразу же оставлять оплавленную воронку на месте парка.
— Но ты ведь сказал, что даже бомбардировка не поможет! Зачем так рисковать? — ответа на вопрос Булычевой у меня не было. На помощь пришла Хана. Недовольно поглядев на Катю, сказала:
— Мы не можем знать наверняка, что поможет, а что нет. Онии-сан ведь сказал, что и сам многого не знает о демонах.
Спасибо, сестрёнка. Справедливое замечание. Но оно приведёт лишь к очередной бессмысленной ссоре между тобой и Катей.
— Да, хорошо если поможет. А если нет? Если только спровоцирует этих гадов? — я же говорил. Не хотелось бы слушать снова спор, разрешить который может только кто-то сторонний. Например, граф Воробьёв, явно изучающий и предел крепости чаши, и одновременно с этим выплёскивающий свою ненависть к демонам таким вот способом.
— Ох-ох, — притворно закряхтел я, поднимаясь с твёрдой пластиковой седушки. Притворялся я недолго. Ноги загудели, по телу волной прокатилась усталость, а перед глазами замелькали мушки. С тихим стоном я упал обратно на своё место: — Высадите меня да уложите куда-нибудь. Хочу отдохнуть.
Самому до койки дойти не выйдет, это сто процентов. Внутри всё болело куда сильнее, чем я ожидал. Если японок немного обожгло при моём ударе, то мне самому досталось в разы сильнее.
Вертолёт приземлился с лёгким ударом. Однако достаточно резким, чтобы мне совсем поплохело. Дверь открылась, впуская уже охладившийся воздух внутрь.
Булычева выскочила наружу и прокричала:
— Носилки, срочно! Позовите целителей!
Быстро подскочили два солдата с носилками в руках. Кое-как, с помощью близняшек, я вылез из геликоптера.
Пока меня тащили к особняку, то растрясли так, что я чуть не отдал богу душу. Шагавшая рядом Булычева не попросила солдат быть аккуратнее, а сам я ничего сказать и не смог — слишком уж резко стало хреново. Вдобавок под конец ещё и вывалили на койку, как мешок с картошкой.
— Меня щас стошнит…
— Потерпи немного, сейчас тебе помогут, — Катя взяла меня за руку, стоило только открыть рот. Чувствовалось, что моё тело горит — особенно в сравнении со слегка прохладной ладонью девушки. Хотя доверять органам чувств, которые прямо докладывают мне, что я лежу на чём-то раскалённом — на самом деле на обычном для этого мира больничном матрасе — не самая лучшая идея.
— Помоги лучше девчатам, — со мной ничего страшного не произойдёт. А вот за них я переживаю. Булычева вздохнула. Достали они её, судя по всему. И, кроме того, она завидовала Фудзиваре и близняшкам Шибата — теперь, когда всё уже почти что закончилось, она жалела, что не отправилась со мной. Вместо этого сидела у тела своего отца. Ей хотелось заглушить боль яростью битвы, отомстить устроившему весь этот ад на земле ублюдку. Но она осталась в особняке.