Опаленный звездами
Шрифт:
Я кивнул ему на прощание, вернулся к своей койке и прилег.
Мне ничего не хотелось. Многометровая толща грунта над головой рождала смешанные чувства. Гигантская масса надежно защищала нас от того, что творилось на поверхности, и в то же время готовила всем смертельную ловушку. Завтра эти своды обрушатся на тех, кому не найдется места в машинах. Бункер, способный выдержать термоядерный взрыв, уступит удару природных сил этого мира.
Планета Джейн губит людей.
Мы не отважные покорители космоса, а всего лишь настырные мошки, докучающие огромным вселенским парнокопытным.
Дети, семя Земли! Мне даже смешно стало, когда я вспомнил свои старые наивные мысли. Как семена могут прорасти в пустоте? Как они смогут укорениться там, откуда сама природа выживает их? Космос терпит нас, пока мы не начинаем качать права, пока не зарываемся. А потом – хлопок мухобойки. Эпидемия. Пожар. Взрыв. Сель…
Может, и те гаснущие звезды – всего лишь реакция на человеческую экспансию?
3. Дальний космос
Молочно-белая пелена тумана окутывала фургон. Рокот старинных двигателей внутреннего сгорания сотрясал воздух. В этой мутной завесе звуки становились тягучими и вязкими, сливались, обволакивали.
Я сидел около самого окошка крытого грузовика и пытался что-нибудь разглядеть в белесой мгле.
Пока мы ехали по Сент-Кроссу, я без труда различал темно-серые бараки и однотипные корпуса жилых зданий. Ураган и болезнь здорово поработали над городом. То тут, то там виднелись черные развалины, местами дома разрушились наполовину. Под колеса автомобиля постоянно попадали куски бетона и ломаный кирпич. Трясло нещадно.
Потом мы выбрались за пределы города и покатили по шоссе, растрескавшемуся от старости и непогоды. Тогда-то дождь и перестал идти. А затем навалился туман.
– Там смотреть не на что! – хмыкнул Ричард. – Если бы даже тумана не было – одни холмы да грязь.
Я не обратил внимания на слова парня. Мне очень хотелось увидеть торнадо, спорника или джейн в их естественной среде обитания.
– Когда доберемся до Провала, станет интереснее, – заметил Жуков.
– Что за Провал? – Я повернулся к соседям по фургону.
– Огромная дырка в земле, – бросила Рейчел.
Девушка, несмотря на тяжелую ситуацию в городе, сегодня выглядела великолепно – светлые волосы собраны в два хвостика над ушами, красная кофта с глубоким вырезом подчеркивает грудь, юбка до щиколоток выгодно удлиняет ноги. В общем, девчонка явно принарядилась к этой поездке. Интересно только, с какой целью.
Утро этого дня, как и предрекал Смирнов, выдалось тяжелым. Автоколонна прибыла в Сент-Кросс еще до рассвета. Дождь в это время лил как из ведра, поэтому солдаты отчаянно матерились, одевая на себя костюмы химзащиты и поднимаясь на поверхность. Людей, чтобы избежать паники, выводили под дулами автоматов и выстраивали перед внешней дверью, сверяясь со списком.
Я стал свидетелем отвратительной сцены, когда семью, соседствовавшую со мной, попытались разделить. Отца и сына солдаты тычками в спину стали выводить наружу, а мать и дочь оставили в бункере. Мужчина громко возмутился, спросил,
– Стоять! – заорал один из солдат, которые казались мне братьями-близнецами. – Если вы сейчас не пойдете с нами, то останетесь здесь и погибнете!
– Звери! – огрызнулся мужчина и обнял своих. – Эвакуируйтесь, нелюди! Мы останемся здесь! Лучше погибнуть вместе, чем спасаться так!
Солдаты не стали уговаривать, они переключились на других несчастных.
Вскоре я понял, что в первую очередь выводят здоровых и сильных людей. Когда дошла очередь до нас со Смирновым, подошедший к нам солдат поинтересовался, мы ли те, кто участвовал в подавлении мятежей на Фронтире.
– Да, – кивнул агент, незаметно подмигивая мне.
Я не разделял его радости. Во всей этой чертовой эвакуации мне виделось что-то совершенно неправильное и абсурдное. В книгах, которые я читал, всегда первыми уезжали в безопасное место женщины и дети. Даже в Забвении я не сталкивался с тем, что слабых просто пускали бы в расход.
Естественный отбор, вложенный в человеческие руки и ставший искусственным…
Потом простые люди стали понимать, что к чему. По убежищу пронесся слух, что машин на всех не хватит, а те, кто останется здесь, к вечеру погибнут. Бункер захлестнула паника. Солдаты уже не могли одними только угрозами и выстрелами в воздух помешать этой человеческой волне, одуревшей от страха.
Когда первые машины начали отходить от убежища и те, кому повезло в них попасть, махали руками, прощаясь с городом и убежищем, в шахтах и тоннелях началась кровавая бойня. Волею судьбы мы с агентом оказались почти в самой ее гуще.
– Возьмите! Возьмите! – истошно кричал худой мужчина с забинтованной головой.
Он, наверное, чем-то был похож на меня. По крайней мере, повязка у него была точно такая же.
– Нет! Назад! – приказывал офицер, тыкая ему в грудь автоматом. – Назад! Стрелять буду!
– Стреляй тогда, сука! – ответил худой, делая шаг вперед и нарочно врезаясь грудью в дуло. – Давай же! Все равно тут сдохну!
– Отойди! – Солдат, стоящий справа от офицера, попытался оттеснить разошедшегося мужика.
В конце концов, видя, что ему это не удается, он размахнулся и ударил его прикладом в плечо. Офицер помешкал секунду, затем опустил приклад своего автомата на голову падающего мужика. Тот захрипел и растянулся на полу.
Но желаемого эффекта это действие явно не произвело. Люди стали напирать еще сильнее.
– Назад! – кричал офицер. – За вами придут позже! Пропустите! Назад!!!
Рейч и Ричард уже ждали нас в грузовике. Нам надо было добраться до лифта и подняться на поверхность с последней партией тех, кого выбрали для эвакуации. Но люди не давали нам пройти. Каждый следующий спуск и доставка новой группы беженцев сопровождался все большей истерией тех, кого эвакуировать по каким-то причинам не стали. Сейчас все очень хорошо понимали, что та группа, которую мы доставляем к машинам, – действительно последняя. Как ни пытались солдаты убедить людей, что еще вернутся за ними, никто уже не верил им.