Опасайся пенья в темноте
Шрифт:
Пока ещё было светло, Нимве попыталась найти дорогу назад, взяв курс на восток, где и должен был быть полигон, но совсем скоро поняла, что все её попытки были тщетны – она бродила кругами, раз за разом возвращаясь к мёртвой осине, которую взяла за ориентир. Под сапогами всё хлюпало, но топями, где можно сгинуть, провалившись под воду, которыми так пугали мастера в начале игры, даже и не пахло.
— О, Хозяин болот, неужели я обидела тебя? — громко спросила она, услышав в ответ лишь кваканье лягушек.
*Стелла — европейский средневековый танец паломников XIII-XIV веков, восстановленный по фрескам монастыря Монсеррат (Испания). В настоящее время является довольно популярным в среде исторических танцоров.
Глава 7. Дивные вещи
Жду, когда от родника
Ступит легкая нога
Хранителя границ.
И в лунный луч из мрака
Ступишь ты, мой принц... (с)
Уснуть на болоте было невозможно. И, если с сыростью и ночным холодом Нимве могла хоть немного справиться, то попросить замолкнуть сов, громко и жутко ухающих во тьме, не представлялось возможным. В клубах тумана девушке виделись очертания болотных духов, тянущих к ней свои тонкие пальцы, хватающих за волосы, смотрящих в самую душу маленькими болотными огоньками-глазами. Нимве старалась не смотреть в темноту, боясь увидеть не то призраков, не то лесных чудовищ. Ещё полная луна поднималась над лесом. Интересно, когда кто-нибудь поймёт, что Нимве пропала? Нолдор думают, что она в плену, а орки считают, что она благополучно сбежала. Синдар же и вовсе слыхом не слыхивали о пропавших эльфийках.
Страх о том, что её никто не найдёт, медленно, но усиливался. Тут впору вспомнить полузабытые истории о том, что места здесь странные, зачарованные, а на современный манер – аномальные. О байках и рассказах местных никогда не задумываешься до тех пор, пока в передрягу не попадёшь.
— Богиня, — Нимве возвела глаза к прекрасному звёздному небу, какое в городе никогда и не увидишь. Звёзды были так ярки, а небо так черно… Белая полоска Млечного Пути была так ясно видна, что казалось, будто на эту мерцающую дорогу можно было ступить ногой и забраться наверх, в неизведанные и волшебные миры. – Матерь Звёзд, помоги мне найти путь.
Звёзды молчали, да и что они могли сказать? Только листья шелестели на ветру, да на несколько мгновений бесшумная крылатая тень заслонила собой луну. Пролетевшая невдалеке сова не вселила в Нимве ни оптимизма, ни надежды. Совы издревле считались
— Ладно, надо успокоиться, от паники пользы нет, — Нимве снова заговорила сама с собой.
Она часто так делала, когда оказывалась в трудной ситуации в одиночестве. Девушке казалось, что если рассуждать вслух, будто разговаривая с кем-то ещё, то это помогает немного успокоиться и лучше решить, что делать дальше.
— Это может значить, что я выберусь отсюда, ведь сова летела из леса вверх, — девушка задумчиво посмотрела на луну, по высоте которой определила, что время, скорее всего, близится к полуночи.
Она рискнула оглядеться по сторонам в надежде увидеть свет костра какой-нибудь из локаций — в полночь редко кто спал. Больше всего не везло патрулям и стражникам на стенах — они вынуждены были дежурить всю ночь, поддерживая костёр или бродя по тропинкам с факелами в руках, ведь могло произойти всё, что угодно. Ночь не считалась поводом для прерывания игры и под её покровом, порой, развивались события интереснее дневных: убийства, шпионаж, похищения, воровство игровых ценностей, тайные свидания, страшное колдовство и многое из того, что и не перечислить.
Менестрели тоже были в основном ночными пташками — никому не нужны песни днём в разгаре боя за крепость или на заседании Очень Важного Королевского Совета. И лишь вечером, когда уставшие воины и наёмники садились у костра, чтобы согреться, поделиться историями и просто утолить голод и жажду, люди с гитарами за спиной и флейтами за поясом окончательно стряхивали с себя рутину дня, смачивали горло вином, прокашливались и начинали свои длинные песни. За день и полночи менестрель мог побывать во всех селениях, лагерях и тавернах, что порой служило поводом для его вербовки в качестве шпиона.
Нимве в завывании усиливающегося ветра почудилось, будто кто-то невидимый перебирает струны арфы где-то совсем близко. Девушка вскочила, оглядываясь по сторонам, но зрение подводило её – только серые очертания ближайших деревьев в лунном свете, да дрожащие тени. Туман вокруг стал сгущаться и подниматься всё выше. Теперь он не опутывал колени, а подбирался к горлу, норовя укрыть Нимве с головой. Чем выше он поднимался, тем яснее стали слышны печальные звуки арфы, но на этот раз дальше.
То тут, то там, вспыхивали и кружились зеленоватые огоньки, они залетали в листву деревьев, делая их похожими на знаменитые Древа, которых никогда не существовало в реальности. Нимве считала, что их прообразом, по крайней мере, старшего Древа — Тельпериона, послужили мифические эльфийские яблони, растущие на Авалоне, их ветви были серебряными, а плоды продлевали молодость и никогда не заканчивались. Кельтские эльфы точно так же считали своей родиной дивную землю без зла и смерти за морем на далёком Западе. Один из огоньков подлетел прямо к носу Нимве, мигнул несколько раз и исчез, а девушке послышался звонкий смех, похожий на звон крохотных колокольчиков.