Опасная близость

Торнтон Элизабет

Прошло несколько бесконечных мгновений, пока всадники переехали мост и поднялись на берег. Катрин не могла больше стоять в ледяной воде, ноги болели нестерпимо, надо было выбираться на сушу. Она вышла на берег и упала на жесткую землю. Чтобы дыхание не выдало ее, уткнула лицо в плащ.

Однако это не помогло.

– Кто там? – раздался резкий голос старшего грума. Не дождавшись ответа, велел напарнику: – Харли, сходи посмотри, что там такое.

Скрипнув кожаным седлом, Харли слез с лошади. Инстинкт заставил Катрин неподвижно застыть,

слиться с землей. Когда шаги приблизились, она даже дышать перестала. Закусив губу, она едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не броситься в панике бежать.

– Да это все он, – хохотнул Харли. – Чертов олень, за которым охотился браконьер.

– Что?

– Олень, – крикнул Харли и негромко добавил: – На днях, помяни мое слово, я сам полакомлюсь оленинкой.

Катрин не смела поднять голову, пока стук ко-пыт не затих вдали. Бросив быстрый взгляд назад, она увидела нескольких оленей, пьющих из реки у дальнего конца моста. Она пошевелилась, и олени подняли головы. Внезапно ночную тишину разорвал лай собак, и олени мгновенно скрылись в лесу.

Катрин заставила себя собрать последние силы и встать. Заледеневшие ноги не держали ее. Она была в отчаянии.

Плющ, густо покрывавший стены замка, казалось, тянулся к ней веточками, желая помочь. Она прижалась к жесткому граниту стены, словно обнимала возлюбленного, которого не чаяла больше увидеть. Потом, с усилием делая каждый шаг, стала спускаться к южным воротам.

Катрин прошла в ворота так же легко, как и вышла, даже еще легче, поскольку в этот момент из замка выходила шумная ватага музыкантов. В Большом зале еще возились слуги, наводя порядок. Вынув из подсвечника свечу, она поспешила наверх.

Оказавшись наконец у себя в комнате, Катрин закрыла дверь на задвижку и бессильно привалилась к ней спиной. Теперь, когда опасность миновала, она почувствовала, как смертельно измучена, как продрогла в мокром платье.

Она поставила свечу, сбросила платье и надела кружевную ночную рубашку. Спутанные волосы рассыпались по плечам. Катрин причесалась, заколола волосы шпильками.

Пряча пистолет в нижний ящик секретера, она почувствовала что-то неладное, услышала какой-то неясный звук. Она замерла, потом медленно повернула голову к креслу с высокой спинкой, стоявшему у камина.

– Значит, это была ты, Каталина, – негромко произнес Маркус.

20

Первое мгновение она ошеломленно смотрела на него, никак не ожидая увидеть его в своем кресле. Ведь Маркус охотится за ней с собаками. Как же тогда он очутился в ее комнате?

Он встал перед ней, высокий, могучий, и она почувствовала себя маленькой и беззащитной. Лицо его хранило ледяное выражение, а глаза горели яростью. Хотя голос его был мягок, у нее не оставалось сомнений, что его переполняет гнев и он очень опасен.

– Можешь представить мое удивление? Я оставил грумов продолжать преследование, а сам вернулся, желая просто убедиться, что ты спокойно спишь

в своей постели. Я не хотел никаких случайностей, особенно после того, как кто-то стрелял в меня. Мне и в голову не приходило, что это была ты. – Он помолчал. – Ведь это была ты, Каталина?

Ему хотелось, чтобы она опровергала его, уверяла, что она тут совершенно ни при чем, ругала самыми последними словами. Даже сейчас, когда все свидетельствовало о ее вине, Маркус был готов выслушать ее, поверить любому разумному объяснению, где она научилась так управлять конем и откуда у нее пистолет, который она только что спрятала в ящик секретера.

Она напоминала хрупкую фарфоровую статуэтку: белое застывшее лицо, неподвижный взгляд. Мысль, что опять его предали, обожгла Маркуса. Он стиснул кулаки, готовый разорвать ее на части.

Сопоставив Катрин и Каталину, он наконец понял, в какое нелепейшее положение попал. Только Каталина могла скакать на коне Тристама, как скакала сегодня эта женщина, а ему все стало ясно лишь сейчас, когда она вошла в комнату.

Она все время дурачила его, сперва в Испании, прикинувшись испанкой Каталиной, потом здесь, в Англии, с его же помощью, когда он уговаривал ее сыграть роль своей жены. Это бесило его больше всего. Он сам был во всем виноват.

Он шагнул к ней, и она очнулась от столбняка.

– Маркус, выслушай меня! – закричала она, невольно пятясь назад. – Теперь тебе должно быть понятно, что Эль Гранде и Каталина ничего против тебя не замышляли. Все эти недели мы были вместе, и если я действительно хотела бы убить тебя, то могла бы это сделать десять раз.

– Ты недавно чуть не убила меня.

– Я метилась выше, хотела только остановить тебя.

– Куда ты ездила? Что делала? Где Эль Гранде? Кто ты такая и чего тебе от меня нужно?

Маркус загнал ее в угол. Инстинкт подсказал ей, что нужно поднять голову и смело встретить его взгляд.

– Мое настоящее имя Катрин Кортни, – быстро проговорила она. – В Испании я выполняла задание британской разведки. Я выдавала себя за Каталину, а Эль Гранде изображал моего брата.

Он отметил уверенность, звучавшую в ее голосе. Маркус сделал шаг вперед, и она воскликнула:

– Позволь мне все объяснить!

– ДЛЯ начала ты должна сказать, где твой сообщник.

– Здесь его нет. Он у монахов в Марстонском аббатстве.

– Эль Гранде священник? – спросил Маркус недоверчиво.

– Он был священником – до того, как французы захватили Испанию. Сейчас он живет у монахов как брат-мирянин.

– Тогда с кем ты встречалась сегодня ночью?

– Ни с кем. Я никак не могла заснуть и решила проехаться верхом. В конюшне я увидела андалузца и не могла устоять. Вот и все, Маркус.

Он по-прежнему пристально смотрел на нее.

– Что-то не очень верится. Лучше начни с самого начала и объясни, что, черт возьми, происходит. Внимательно слушаю тебя. Я хочу знать все подробности того, как ты оказалась втянутой в это дело.