Опасная граница
Шрифт:
Когда биполярный мир на границе рушился, прежде разрозненные народы объединялись, чтобы создать новое государство смешанного типа. Какая из групп будет доминировать в таком объединении, предсказать было трудно. В разные периоды истории и степные кочевники, и лесные народы, и китайцы из пограничья могли формировать доминирующий социальный слой. Однако, как правило, это были либо степные, либо лесные племена, которые брали в свои руки бразды правления, поскольку китайцы из пограничных областей охотнее присоединялись к новому государству, чем создавали свое собственное, которое было бы вынуждено конкурировать с династией, правящей в Китае.
Для развития такому государству требовалось определенное время. И оно у него имелось, поскольку северо-восток оставался в стороне от основных сражений в Китае и степи. Во времена анархии правители Китая — как свои, так и иноземные, — не обращали на северовосточную границу особого внимания, предоставляя ее жителям значительную самостоятельность. Именно в период междуцарствий и развивался новый тип государственной структуры. Он принимал форму дуальной
Для создания подобной структуры требовались усилия нескольких поколений, изменения происходили медленно. Необходимо было, чтобы группа племен сначала закрепила за собой определенную территорию, а затем расширила свои владения и включила в их состав китайские поселения. Следующий шаг — обеспечение раздельного управления китайской бюрократии в сельскохозяйственных районах и вождей племен в военной сфере. Это делалось для облегчения администрирования и в связи с тем, что вождь племени, осуществлявшего завоевания, осознавал, что обособленная китайская сфера управления гарантирует ему серьезную дополнительную поддержку за пределами племенной структуры. Опираясь на эту поддержку, он или его преемник постепенно уменьшали автономию племен, пока последние не превращались в дисциплинированную и централизованную военную силу под контролем династии. В финальной стадии династия полностью отказывалась от своих племенных корней и предъявляла права на абсолютную власть в Китае. Когда армия, состоявшая из племен, захватывала китайскую территорию, последняя уже не делилась (как добыча), а управлялась государственными чиновниками из числа китайцев. Хотя племенной компонент и становился подчиненным, он не подпадал под контроль чиновничества, а продолжал существовать отдельно, имея свои собственные законы, привилегии и обязанности. С его помощью династия обеспечивалась военной силой для подавления восстаний внутри Китая и для обороны страны. Раздельные системы гражданского и военного руководства объединялись в руках императора, который теоретически имел абсолютную власть над ними обоими.
Данная тенденция впервые обозначилась именно в период Шестнадцати государств и разделения страны на север и юг. Конечно, можно возразить, что само по себе это еще не дает оснований для построения теоретических заключений, тем более что детали рассматриваемого процесса неясны. Однако именно в эту пору анархии впервые появилась модель, которая позднее реализовывалась в те эпохи, которые следовали за падением других династий. В дальнейшем данный процесс протекал все более ярко выраженно, так как сокращался промежуток времени между падением кочевой династии и образованием очередного маньчжурского государства. Между падением Хань и образованием первого маньчжурского государства он составил 150 лет, после падения Тан — около 75 лет, а падение Мин произошло одновременно с установлением власти Цинов. Время развертывания процесса сокращалось, но его суть оставалась прежней.
Государства сяньби
Возможность автономизации маньчжурского пограничья впервые стала очевидна в момент основания Цао Цао династии Вэй. Его соперник Юань Шао сильно зависел от ухуаней, и упадок семейства Юань был окончательно предрешен разгромом последних в Маньчжурии. Еще более впечатляющим фактом является длительное господство военачальников семейства Гунсунь на Ляодунском полуострове. Они никогда не обладали особым могуществом, но выгодное расположение полуострова позволяло им успешно отражать атаки гораздо более сильных противников. Падение Ляодуна произошло только в 253 г., много позже того, как весь Северный Китай перешел в руки Вэй, и лишь после совместной атаки корейских и китайских армий [154] . Ляодун и прилегавшие районы обеспечивали ресурсами государство по модели китайского, однако географически отделенное от Китая. В период анархии Ляодун всегда был провинцией, которая первой отделялась от Китая. Когда Китай был единым, Ляодун всегда находился в его составе.
154
Gardiner. The Kung-sun warlords of Liao-tung 189–238.
Во времена династий Вэй и Цзинь господствующей силой в маньчжурском пограничье стали сяньби. Малая численность и отсутствие единства никогда не позволяли им сделаться такой же мощной державой, как сюнну. Однако в новых
155
Работа Шрайбера (Schreiber) The history of the former Yen dynasty представляет собой исключительно скрупулезное исследование истории муюнов, в котором использованы различные источники.
Муюны в эпоху Северной Вэй были лишь одним из многих кочевых племен на северо-востоке. Они выступали одновременно как союзники Китая и как его враги, следуя сяньбийской стратегии внешней границы, описанной выше. После смерти Кэбинэна сяньби уже не могли создать межплеменной союз, и вожди племен действовали самостоятельно. В 237 г. вэйский Сюань-ди использовал муюнов против военачальников семейства Гунсунь в Ляодуне. За эту помощь они получили дары и титулы от двора Вэй. Еще большее вознаграждение они получили за проведение аналогичной кампании в 264 г. Цзинь в основном следовала политическим курсом Вэй. В 281 г. цзиньцы, надеясь получить поддержку сяньби, признали вождя муюнов Шэгуя «шаньюем сяньби». Хотя к тому времени титул шаньюя потерял былое значение, обладание им все еще было очень привлекательным для глав пограничных племен. Это указывает на то, что сяньби продолжали придерживаться старых обычаев и сюннуский титул значил для них больше, чем китайский. Когда вожди кочевников начали проявлять больше интереса к Китаю, ситуация поменялась на прямо противоположную. Посчитав себя достаточно сильным, Шэгуй предал своих китайских покровителей уже несколько месяцев спустя после получения титула. Он повел муюнов к Ляодуну и совершил набег на свои прежние земли в Ляоси. В следующем году китайская карательная экспедиция нанесла муюнам тяжелое поражение. Они, вероятно, были в числе 29 северовосточных племен, которые возобновили союз с Китаем шестью месяцами позднее.
В ходе контактов с пограничными чиновниками все сяньбийские племена познакомились с образом жизни и манерами китайцев. Они перестали быть «чистыми» кочевниками и закрепили за собой занимаемые территории. Шэгуй был первым из вождей муюнов, который дал своим сыновьям китайское образование и сам перенял некоторые китайские обычаи. Новое поколение муюнских вождей уже по-другому оценивало свою политическую роль и приступило к созданию собственно государственных структур. В отличие от Лю Юаня, основателя сюннуской династии Чжао, который был их современником, муюнские вожди никогда не пытались полностью заимствовать структуру китайского двора. На протяжении многих лет они имели возможность экспериментировать, создавая новую организацию, которая не оттолкнула бы их соплеменников, но при этом имела бы централизованный бюрократический аппарат. Это превращение муюнов из группы племен в государство смешанного типа было заслугой их вождя-долгожителя — Муюн Гуя (правил в 283–333 гг.). Его полувековое правление обеспечило стабильность и последовательность в проведении основных реформ.
Муюн Гуй начал свою карьеру правителя в пятнадцатилетнем возрасте, выступив в роли племенного вождя, как и его отец. Пока Китай был единым, другого выбора у него не было. Китай был еще слишком силен, чтобы одиночное племя сяньби могло победить его. Это не означало, что Гуй находился в более зависимом положении, чем его отец, поскольку продолжал политику «чередования войны и мира» на границе. Однако, получив образование в Китае, он видел и другие перспективы, помимо грабительских набегов или участия в даннической системе. В китайской системе образования акцент делался на важности сельскохозяйственного производства и бюрократического государства. В Маньчжурии можно было контролировать небольшие сельскохозяйственные районы, не вступая в противоборство со всем объединенным Китаем.
В 285 г. Гуй организовал поход против сельскохозяйственных районов в соседней области Ляоси и северном царстве Фуюй. Фуюй, находившееся в верховьях реки Сунгари между Кореей и территорией сяньби, было небольшим, но процветающим государством с хорошо вооруженным населением численностью в 80 000 человек, проживававшим в городах, окруженных системой крепостей. Его экономика базировалась на выращивании зерновых культур и ремесленном производстве. Кроме этого, фуюйцы разводили лошадей, а также продавали собольи шкуры, красную яшму и жемчуг в Китай, спорадические контакты с которым они поддерживали еще во времена династий Цинь и Хань. Гуй уничтожил все крепости и города в царстве Фуюй и увел с собой 10 000 пленников, но не смог присоединить захваченные территории. Экономическое значение пограничных с Кореей земель для государств смешанного типа в Нижней Маньчжурии ранее, вероятно, недооценивалось, поскольку наши знания о них очень скудны, их главными источниками являются официальные отчеты китайских чиновников [156] .
156
Ikeuchi. A study of Fu-yu.