Опасная красота. Поцелуи Иуды
Шрифт:
В глаза мне бросилось: «ДОГОВОР ДАРЕНИЯ», а потом все вокруг застила багровая пелена. В горле запершило, и я никак не могла вдохнуть полной грудью, а страшные строчки прыгали перед глазами…
Я, Алейна Калдер, безвозмездно отдаю в дар Александру Бренту принадлежащую мне по праву собственности квартиру… Кадастровый номер объекта… Даритель гарантирует, что настоящий договор был заключен им не в следствие стечения тяжелых обстоятельств… Не находясь в крайне невыгодных для себя условиях…
О боже, боже…
— Монюша,
— Все нормально, бабуль, — я осторожно сжала ее морщинистую узловатую руку, сглатывая тугой соленый ком. — Все хорошо. Только этой штукой тебе все-таки пользоваться не стоит. Мало ли что…
— Как скажешь, ясочка, как скажешь!
Ни о каком уютном кресле и пледе речи уже не шло. Я нервно расхаживала по крыше, пытаясь дозвониться до одного знакомого по работе юриста. Не настолько знакомого, чтобы я могла так запросто беспокоить его, но в данный момент мне было не до своего обычного стеснения. Он находился в командировке, но все-таки после продолжительных гудков взял трубку.
— В принципе, доказать факт мошенничества можно, — обнадежил мужчина, когда я кратко обрисовала ситуацию. — У бабушки нет инвалидности? Возможно, если оттолкнемся от того, чтобы де факто признать ее недееспособной… Вообще, все зависит от самого договора — смотря как он составлен. Сфотографируй дарственную и отправь мне. Перезвонишь примерно через полчаса. Я посмотрю, что можно сделать…
Я не знала, как выдержать оставшиеся до истечения времени десять минут, усевшись прямо на холодные жестяные листы и спрятав лицо в ладонях, когда юрист перезвонил сам.
— Прости, Никки, но тут без вариантов. Мне очень жаль… — сразу же сказал он. — Договор составлен на удивление грамотно, просто какой-то злой юридический гений прописывал это, плюс все заверили нотариально, по месту жительства. То есть, ты понимаешь, да, на каком уровне сделана эта афера? Ни единой лазейки, просто не к чему прикопаться! Твоя с бабушкой квартира теперь абсолютно законно и официально принадлежит некоему Александру Бренту. Точка. А он, скорее всего, уже выставил ее на продажу. Можешь паковать чемоданы.
— Но как же… — я кусала губы, чтобы не разрыдаться прямо в трубку. — Как же так? Неужели ничего нельзя сделать? Совсем ничего? Может, написать на этого Брента заявление?
— Не трать время — бесполезно, — судя по голосу, юрист покачал головой. — Лучше послушай меня внимательно, Никки. Это люди без чести и без совести, но все-таки… попытайся договориться с ними. Дави на жалость — это твой единственный шанс.
Поблагодарив знакомого, я отключилась и… разрыдалась в голос. Сегодняшний день — это какой-то страшный сон. Все так хорошо начиналось, я собиралась признаться Итану в своих чувствах, но затем… До сих пор помню
Могла ли я подумать, что это лишь цветочки по сравнению с тем, что ждет меня дома? Теперь мы с бабушкой действительно превратимся в пустое место. Нам просто некуда идти! А в нашей такой родной и любимой квартире так запросто поселятся чужие люди…
Слезы текли и текли по щекам — просто немыслимо, невозможно! Я же говорила бабуле, чтобы не открывала дверь посторонним! Мне казалось, она меня слышит и понимает… Да и врач говорил, что, несмотря на некоторые отклонения от нормы, моя бабушка вполне дееспособна.
На проклятой картонной коробке, которую я приволокла на крышу, подальше от бабушки, была изображена счастливая и бодрая старушка, пользующуюся прибором. Там же было написано название «ВАЛЬТДИР-1» и телефон.
Я подумала, что номер окажется заблокирован, однако, к моему огромному удивлению, мне ответил приятный мужской голос. Такой тембр называют «бархатным».
— Здравствуйте! Вы сегодня продали моей бабушке ваш… Вальтдир-1 и… — я запнулась, понимая, что сейчас опять заплачу. — И она подписала дарственную на передачу нашей квартиры вам…
— На самом деле, этот прибор стоит намного больше, нежели какая-то там квартира, — отозвался мужчина, и ирония явственно прозвучала в его голосе. — Ты внучка, я так понимаю? Дома? Я сейчас подъеду.
Такого я тоже никак не ожидала, а потому у меня забрезжила крошечная надежда, что это — недоразумение и все сейчас выяснится.
Александр Брент (а это, как я полагаю, был именно он), подъехал минут через пятнадцать — видимо, был неподалеку. Он оказался мужчиной лет под шестьдесят, очень располагающей наружности. Что было, наверное, понятно — а как еще втираться в доверие к пожилым людям?
Конечно, садиться к нему в машину было попросту неразумно, но у меня выдался настолько плохой день, что чувство самосохранения, похоже, напрочь отказало мне. Сейчас заблокирует двери, отвезет в ближайший лес и… Может, оно и к лучшему, только вот кто, кроме меня, позаботится о бабушке?
Нет, я должна взять себя в руки. Должна попытаться сделать хоть что-то! Вместо этого я заплакала — тихо и горько. Все пламенные речи и обвинения просто выветрились у меня из головы.
Этот человек так запросто отнял у нас жилье, а я даже не могла на него накричать.
— Вообще, это не в моих правилах, но если выплатишь полную стоимость — она твоя.
— Полную стоимость чего?
— Полную стоимость квартиры, — отозвался Брент со смешком. — Дом хоть и старый, зато в центре города. Гильдия риэлторов оценила ее в двадцать пять миллионов лей.
От такой суммы у меня глаза на лоб полезли. Она была просто астрономической. Я даже не предполагала, что наше с бабулей жилье столько стоит!
— У меня нет таких денег, — я выдохнула. — И никогда не будет. Пожалуйста, нам с бабушкой совсем некуда идти…