Опасная любовь командора

Муратова Ульяна

Разразился дикий скандал.

Обе семьи сцепились прямо в храме, свара получилась отвратительная. Посыпались оскорбления и вызовы на дуэль, и всё это публично, при гостях.

Нобларина Местр тяжело вздохнула и грустно добавила:

— Однако Отральд явно был счастлив. Он зло торжествовал надо мной, упиваясь моим унижением. А по возвращении домой отец выпорол меня так, что я неделю не вставала с постели и надеялась, что умру. На тот момент мне казалось, что жизнь кончена...

Оба племянника слушали тётю с потрясёнными лицами. На их памяти дед никогда не поднимал руку на женщину!

— Молодость... — с горькой насмешкой протянула нобларина Местр. — Тогда случившееся казалось концом света. Словно разверзся

мой собственный Разлом. Сейчас я бы действовала иначе, но тогда я была юна, в чём-то наивна и воспринимала всё близко к сердцу. Мне казалось, будто Отральд разрушил мою жизнь, и я захотела отомстить. Обратила против него всю злость, которую чувствовала, и решила проклясть ценой своей жизни.

Она на секунду замолчала, и её глаза слегка увлажнились.

— Видите ли, мальчики, до заключения помолвки я уважала и любила отца, и мне оказалось невероятно сложно признать, что это скорее он, а не Отральд, виноват в произошедшем. Теперь я понимаю, что Отральд был чужаком, и именно отец обязан был заботиться обо мне и защищать, но он этого не сделал. Свой гнев я обратила не на него, а на Болларов. И этот гнев только усилился, когда я узнала, что Отральд женился на Вивиане.

— И ты их прокляла…

— Да. Я отправилась к руинам, которые считаются разрушенным храмом Танаты, и воззвала к богине ненависти и возмездия. Очертила круг и вошла в него добровольной жертвой. Нанесла на камни родовые узоры Болларов и ценой своей жизни прокляла весь их род за то, как они со мной обошлись. В душе скопилось столько боли и горечи, что проклятие вышло невероятно сильным и вдохновенным. Я не хотела жить, зная, что Отральд, причинивший мне столько страданий, будет счастлив со своей Вивианой. Пока чертила схему ритуала, рыдала на руинах и рассказывала Танате о произошедшем. Неожиданно богиня откликнулась и усилила проклятие. До сих пор отчётливо помню этот страшный момент. Магическое напряжение стало настолько сильным, что из меня высосало всю энергию, и наконец я просто потеряла сознание, думая, что умираю. Но честно, мальчики, я была даже рада такому исходу…

— И как ты выжила? Кто-то вмешался в ритуал? — нахмурившись, спросил Кеммер.

— Нет. Я очнулась через несколько часов, практически седая в девятнадцать лет. Таната признала мою правоту и сохранила жизнь, не приняв жертву. Это дало силы дышать. Показало, что я не сумасшедшая и даже богиня на моей стороне. С наступлением дня пришлось вернуться домой, потому что мне некуда больше было пойти. С отцом не разговаривала. Ни с кем не разговаривала, потому что никто меня не поддержал. Несколько месяцев не выходила из комнаты. Отец, увидев, насколько сильно я изменилась, пытался извиняться, дарить подарки и делать внушения, но я была к нему глуха. Что бы он ни предпринимал, я делала вид, что его не существует. Он злился, просил, умолял его простить, но я не могла. Смотрела сквозь него, а когда он пригрозил выдать меня замуж за какого-то знакомого старика, лишь рассмеялась. Мне действительно было всё равно, но при этом умирать я больше не собиралась. Начала много читать и готовиться к побегу из дома.

— И как же вы с дедом примирились?

— Отчаявшись, отец отослал меня к дальним родственникам, в Фейнтом, на горячие источники. Там я познакомилась с новыми людьми, которые ничего не знали ни о Болларах, ни о скандале. Чейстрез — небольшое горное государство, его жителей мало волнуют сплетни из других стран. Постепенно я вступила на путь исцеления. Поначалу стала много плакать. Очень много плакать. Словно над выжженной пустыней моей души пошли бесконечные дожди. А ещё за мной начал ухаживать Витальд, мой будущий муж.

— Он служил в Чейстрезе дипломатом, ведь так?

— Да. Я нравилась ему и раньше, но так как я была помолвлена с другим, он не предпринимал никаких шагов, а когда отец меня отослал, Витальд добился

назначения в Чейстрез и поехал следом. Сказал, что много раз видел, насколько сильно пренебрегал мною Отральд, и ни капли не верил, что я была в него влюблена. А ещё его не смутила моя седина, и он утверждал, что только слепец мог предпочесть Вивиану такой потрясающей красавице, как я, — Моэра улыбнулась, посмотрев на племянников с нежностью. — Вы не представляете, как много значили для меня эти слова. Они перевернули весь мой мир, подарили желание не просто жить, а быть счастливой. Витальд очень красиво за мной ухаживал и два месяца спустя сделал предложение. Мы вместе отправились к отцу, чтобы получить одобрение, и он согласился на наш брак при условии, что я его прощу и начну с ним разговаривать. Я согласилась, но прошло много лет до момента, когда действительно смогла его простить.

— Не думаю, что я бы смог, — задумчиво проговорил Кеммер.

— Я простила не ради него, а ради себя и своих детей. Ты знаешь, что мы с мужем не сразу стали родителями. Несколько лет ничего не получалось, и это было для меня ещё одним болезненным уколом судьбы. Вивиана рожала детей едва ли не каждый год, иногда по двое сразу. Как бы я ни хотела отпустить ситуацию, в душе всё равно цвела обида. А потом родился Дервин, и мой дом наконец стал полным. На несколько лет я и думать забыла о Болларах и проклятии, хотя чувствовала, что оно действует.

— Дервину в этом году исполнится девятнадцать? — уточнил Ирвен.

— Двадцать, — поправила Моэра. — Так вот, старый Боллар и двое его сыновей погибли, дела у Отральда шли не очень хорошо. А когда девять лет назад они вывели в свет старших двойняшек, я осознала, что тянуть больше нельзя, и нужно рассказать о проклятии.

— Почему ты хранила этот секрет столько лет? — спросил Кеммер.

— Этого я не планировала. Всё получилось само собой, а время пролетело так быстро. Поначалу я не в силах была даже встретиться с Отральдом, чтобы ему рассказать. А с рождением Дервина просто забыла обо всём. С появлением других детей времени думать о Болларах не оставалось. Да и будем честны, я никогда не испытывала чувства вины за то, что сделала. Возможно, я шагнула слишком далеко, но Отральду не стоило угрожать и унижать меня. Гордость не позволила спустить его оскорбления.

— Почему ты объявила о проклятии на балу? — спросил Ирвен. — Это выглядело как злая насмешка.

— Этого я тоже не планировала… Гвендолина, их старшая дочь, пошла красотой в Вивиану, и в свой первый же бал получила несколько брачных предложений. Нельзя было допустить, чтобы пострадали невиновные. Я дождалась, когда закончатся танцы, набралась храбрости и объявила о проклятии. Предупредила, что любой, кто сочетается браком с одним из Болларов, погибнет в тот же день. Разразился дикий скандал. Отральд, конечно, назвал меня жалкой сумасшедшей истеричкой и не поверил, но вскоре убедился, что я не лгала. Он даже попросил меня снять проклятие, но я отказалась. Он получил то, что заслужил.

Кеммер долго молчал, изучая лицо своей тёти, всё ещё красивое, несмотря на возраст. В глубине её тёмно-серых глаз не было ни сожаления, ни мстительного восторга, ни злости по поводу случившегося. Скорее — принятие.

— Соглашусь, что Отральд поступил с тобой жестоко, но теперь за его проступок по счетам платят его дети.

— Пусть платят, раз так решила богиня, — жёстко и решительно ответила нобларина Местр. — Если вы спросите моё мнение, то Боллары — дрянное семя, и я не пророню ни слезинки, когда их род исчезнет с лица земли. Не думаю, что у Отральда могли получиться хорошие дети. Он был таким же жестоким и трусливым интриганом, как и его отец. Уверена, таким же вышел и его сын. Вивиана всегда казалась кроткой до бесхребетности, но не знаю, возможно, у неё была чёрная душа, раз она выбрала в спутники именно Отральда.