Опасная связь
Шрифт:
— Когда в последний раз она вам звонила?
— Как раз накануне ейного смертоубийства. Голос был усталый, но довольный. Обычный заказ, — так она сказала. А что уж под этим понималось — одному начальству известно. Дружили они с Павлом Алексеевичем, шефом моим по этому делу… А вы просто так любопытствуете, или у вас свой интерес в этом деле?
Снова зазвонил телефон, избавив меня от ответа на слишком трудный вопрос.
Радостно поприветствовав нового клиента, Марина Ивановна также отправила
Сразу же вслед за этим она набрала номер, по которому сообщила о поступившем заказе.
— А кто ваше начальство? — поинтересовалась я.
— Очень приличный господин, — ответила старушка. — С машиной иностранной. Я ему звоню, а он клиента встречает и везет его на квартиру. Целый дом снимает в центре! Бизнес, что тут поделать!
И она с грустной улыбкой развела руками.
Мы сердечно распрощались.
Малышка проводила меня до калитки и, на всякий случай оскалив зубы, снова бросилась в свое укрытие.
Электронные часы напомнили мне своим сигналом о том, что через четверть часа меня ожидает встреча с неведомым мне еще Павлом Алексеевичем.
Снова попутка, вздымающая пыль на поворотах, снова центр городка…
Городка, неожиданно оказавшегося островком необычной любви, культивировавшейся некогда взбалмошной помещицей. Неким подобием острова Лесбос — родины древнегреческой поэтессы Сапфо…
Городской сад представлял из себя довольно ухоженное место для отдыха с детской площадкой, деревянной читальней и покосившейся эстрадой.
Народ оккупировал немногочисленные скамейки и поглощал мороженое, запивая его горячительными напитками.
Я встала точно под угрожающе нависшей над головой аркой с надписью «Вход».
В моем кулаке была зажата районная рекламная газета, уже изрядно помятая.
Вскоре неподалеку остановился скромный «Фиат», порядком побитый и явно прошедший сквозь несколько ремонтов.
Из него вылез худой рыжий человек лет сорока — сорока пяти.
Он уже начинал лысеть, но еще пытался скрыть этот простительный недостаток разнообразными ухищрениями. Редкие волосы были зачесаны набок с предельной аккуратностью, действительно скрыв отсутствие таковых на макушке.
— Я не ошибся? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он, приблизившись.
— Ни капельки, Павел Алексеевич, — с готовностью ответила я, пряча газету в пакет.
Он удивленно вскинул брови.
— Что-то не припоминаю, чтобы я вам представлялся, — настороженно проговорил он.
— Таня, — протянула я руку.
Он осторожно пожал ее и замер в растерянности.
— Обычно наши клиенты предпочитают сохранять инкогнито, — произнес он, с подозрением глядя на меня.
— А я всегда предпочитаю действовать
— Что ж, прошу, — он указал мне на автомашину.
Когда я не без труда втиснулась в салон, мой новый знакомый поинтересовался:
— Вы по какому профилю будете?
— Хочу праздника, — уклончиво ответила я. — Будет праздник?
— Попробуем. А если поконкретнее?
Я изобразила смущение.
— В общем, с мужчинами я уже разобралась… — процедила я.
— Понятно, — кивнул Павел Алексеевич. — Блондинки, брюнетки? Возраст, параметры?
Тут я не на шутку призадумалась.
— Трудно так сразу сказать, — изрекла я, прерывисто дыша. — А у вас что, на все вкусы имеется?
— Все для вас, — строго произнес мой собеседник. — Каталог не желаете?
Он сунул руку в бардачок и извлек оттуда толстый альбом для кодаковских фотографий.
Обложка с симпатичным эрдельтерьером была порядком засалена.
Наверняка от частого употребления.
Пролистав страницы, я зарделась по-настоящему.
Павел Алекссевич, увидев румянец на моих щеках, понимающе усмехнулся и принялся смотреть в окно, посасывая пустой мундштук.
— Сигаретки не найдется, — спросила я изменившимся голосом.
Он похлопал себя по карманам и выудил полупустую пачку болгарских.
— Я вообще-то бросаю… — неуверенно произнес он и потянулся за сигаретой, но тут же усилием воли преодолел свой порыв.
Павел Алексеевич протянул мне сигарету и спрятал пачку в карман.
— Ну что, выбрали? — нетерпеливо спросил он, посмотрев на часы.
— Сейчас-сейчас, обождите немного, — тихо попросила я, продолжая знакомиться с каталогом живого товара.
Чего тут только не было!
Все девицы были, как на подбор, с призывным взглядом.
Кто с очень пышными, кто с весьма скромными телесами, кто нагишом, кто полуодет, кто друг с другом, кто сам по себе…
Была представлена и собачка.
Впрочем, не эрдельтерьер, а королевский дог с очень умными и печальными глазами.
Погибшие, короче, но милые создания.
— Буду откровенна, — подняла я глаза от альбома. — Я колеблюсь. Мне трудно выбрать. У вас такое разнообразие…
Павел Алексеевич довольно улыбнулся.
— Но вот эта, вот эта и вот эта мне нравятся больше остальных.
Я ткнула пальцем в три цветных фотографии.
Под этими снимками узорной вязью были выведены имена Аглаи, Аллы и Альбины.
Мне пришла мысль, что те загадочные сочетания букв в записной книжице Устиновой не что иное, как начала женских имен.
— У вас хороший вкус, — заученным тоном произнес Павел Алексеевич.
Наверняка эта фраза сопровождала любой выбор клиента.