Опасная связь
Шрифт:
— Я в туалет! — кричу уже на ходу.
Бегу туда со всех ног. Влетаю в одну из кабинок, закрываюсь на щеколду, хлопаю крышкой унитаза и сажусь на нее.
Ёпрст. ЁПРСТ!!!
Обращаюсь к вездесущему гуглу. Пальцы дрожат, не попадают на нужные буквы. Дыхание рвет и сбивается. Пульс частит. В висках стучит.
Ну почему ты такая дура, Сашка! Почему?
Просматриваю статистику по так называемому ППА и моментально дурно становится. Перемещаю пустой взгляд на белую поверхность двери и медленно умираю.
Вот
Глава 9. Воспитатель
Расслабиться получается только в тот момент, когда мы с мамой покидаем клинику. Пока идем на парковку, она зачем-то еще раз пересказывает мне рекомендации врача, а я… что я? Просто вдыхаю ободряюще морозный воздух поглубже в легкие и прикрываю глаза.
Пронесло. Не беременна. Святые небеса, спасибо!
Это был бы скандалити вселенского масштаба. Крах всем планам: и моим, и родительским. Прощай, универ и свобода! Здравствуй, ответственность и полное погружение во взрослую жизнь! Мне предстояло бы стать молодой матерью-одиночкой, опозорившей семью. Отец пришел бы от этой ситуации в полнейший ужас. Его реакцию на ребенка от некоего мистера Х представить страшно.
Если же говорить обо мне, то за эти несколько часов я успела свыкнуться с мыслью, что залетела (давайте называть вещи своими именами).
Обо всем успела подумать. О плюсах, о минусах, которые перевешивали. Однако, невзирая ни на что, одно знаю точно: ни за что не смогла бы сделать аборт. Ни при каких обстоятельствах, пусть бы и родители попытались настоять.
Да что там… по дороге в поликлинику я уже и имя этому ребенку придумала. Матвей. Не спрашивайте, пожалуйста, с чего я решила, что на свет появится мальчик. Объяснить все равно не смогу… Чисто интуиция.
— Анемия. Ну надо же! — снова восклицает мама, качая головой.
— О, поверь, мам, это мы еще обошлись легкой кровью, — тихонько шепчу себе под нос.
Забираемся в салон, на телефон в это время приходит сообщение от Бондаренко.
«Воскресенье. Пять вечера. Кинотеатр Иллюзион на Котельнической»
Перечитываю эти строчки еще пару раз, удивленно моргаю, а потом, недолго думая, блокирую Алешеньку. Заношу в черный список и чувствую, какое-то дичайшее внутреннее ликование. Горжусь собой невероятно. Прямо аж грудь распирает от того, что перестала быть рядом с ним размазней. Давно пора!
«Воскресенье. Пять вечера. Кинотеатр Иллюзион на Котельнической»
Снизошел до человеческого свидания.
Поздно, Бондаренко! Твой поезд ушел.
Февраль в этом году выдался снежным и морозным. Сугробы по колено и хороооший такой минус. Настоящая зима в столице…
Темнеет теперь рано, а потому каждый день по поручению отца из гимназии меня забирает Глеб, наш водитель.
В один из вечеров случается нечто непредвиденное. У ворот школы нежданно-негаданно появляется Паровозов. Он приехал сообщить Алене о том, что бабу Машу положили в больницу. И
Блин, стояла там, как полная дура! Пялилась на него, а в голове опять крутилось то, что было между нами. Картинки восемнадцать плюс. Ослепляюще яркие.
Так стыдно стало. Под его обжигающе пристальным взглядом я принялась отчаянно смущаться и краснеть. Ведь судя по выражению лица, думал он о том же, о чем и я.
Лисицына, глядя на нас, пребывала в полнейшем шоке. Тем же вечером настрочила мне целую кучу эсэмэсок, требуя объяснить ей, что происходит.
Выхожу из гимназии и, обмотав вокруг шеи яркий, вязаный шарф, спускаюсь по ступенькам. Встречу Илье я назначила на пятнадцать тридцать. Просила ждать за углом, а не напротив КПП.
Покинув территорию школы, иду вдоль длинного, высокого ограждения. Чувствую необъяснимое волнение, щекочущее нервишки. Наполняя каждую клеточку организма, оно не отпускает ни на секунду.
Скажу ему, что наши дорожки, как параллельные прямые. Больше не пересекутся.
— Харитонова! — раздается за спиной, но я только активнее прибавляю шагу.
Следил за мной, что ли?
Совершенно не горю желанием разговаривать с Бондаренко. За прошедшие пару недель он меня просто-таки затерроризировал. Не дает прохода! Оскорбился, видите ли, что я проигнорировала его приглашение в кино.
— Тормози, Конопля! — орет недовольно и опять тянет за портфель, отчего тот соскальзывает с плеча.
— Ну чего тебе? — приходится остановиться.
— Харэ себе цену набивать, — достаточно грубо толкает к стене.
— Смотри, что ты наделал! Ручку оторвал! — возмущаюсь, прижимая рюкзак к себе.
— Переживешь! — холодные ладони ложатся на мои щеки.
— Отойди! Я опаздываю!
— Да насрать мне. Давай, признавайся, маленькая рыжая сучка, скучала?
— Нет, — пытаюсь отодрать от себя его руки, но он вцепился в меня будто намертво.
— Да ну не ври, — наклоняется к моему уху. — Перестань ломаться. Характер показала, уважаю.
— Никогда с твоей стороны уважения не было, — дергаюсь, ощущая ледяные губы на своей коже. — Отвали от меня, Леш! Отстань!
— Не могу. У меня на тебя стоит, ты же знаешь, — его ледяные пальцы опускаются ниже и крепко стискивают мою шею.
— Это твои личные физиологические проблемы! — пытаюсь оттолкнуть.
— Проблемы в скором времени начнутся у тебя, если не прекратишь изображать из себя долбаную недотрогу, — открыто угрожает он.
— Слышь, мудило белобрысое, а ты не попутал?
Лешу отодвигают от меня одним движением. Я отлипаю от стены.
— Кто такой? — коротко осведомляется Паровозов, удерживая растерявшегося Бондаренко за шиворот. Тот сейчас напоминает нашкодившего котенка. Пипец, как смешно это выглядит! Хоть телефон доставай.
— Одноклассник. Пристает, достал уже! — добавляю, скрестив руки на груди.
— Значит, он не твой парень? — уточняет зачем-то.
— Нет.
— В машину иди.
— Угу.