Опасная связь
Шрифт:
— Там замена. Может, и пронесет, если отмечать по журналу не станут. Саша, что с Бондаренко?
Так и знала, от допроса не отвертеться. И это не потому что Камиль любит совать нос в чужие дела. Нет. Он просто искренне, по-дружески за меня переживает, и вопрос сейчас задает не из праздного любопытства.
— Уже ничего.
— Хочешь откровенно? — смотрит на меня долгим, внимательным взглядом. — Я с Бондаренко знаком очень давно…
— Да знаю, к чему ты клонишь! — перебиваю, раздражаясь.
— Не
— Уже связалась и развязалась, так что расслабься, — подкладываю ладонь под подбородок.
— Он тебя как-то обидел?
Ох уже эта горячая кавказская кровь! Так и слышу в голосе угрозу.
— Я сама себя обидела, впутавшись в это.
— Саша…
— Не осуждай только, ладно? — зачем-то ищу поддержки в его лице.
— Не стану, — обещает, тоже глядя в окно. — Мне жаль, что он не оценил тебя по достоинству.
— Все, Камиль, пожалуйста, я не хочу это обсуждать, — пресекаю дальнейшие разговоры на тему моих недоотношений с Бондаренко, уже сожалея, что призналась.
Интересно, чем сейчас занят Паровоз?
Мозг охотно подбрасывает варианты:
а) зависает со своими дружками: Кабаном и Черепом
б) грабит на дороге фуру
в) сидит в обезьяннике с бомжами
г) отстреливается от преследующей его опг.
Смеюсь про себя. У кого еще жизнь насыщенная! Кстати, есть вариант «д», но мне он заведомо не по душе. Отчего-то не хочется представлять Илью в постели с какой-нибудь длинноногой девицей. Вот вроде понимаю, что я у него далеко не первая (и явно не последняя), а все равно в груди как-то странно печет.
«Ты такая сексуальная»
«Рыжая-бесстыжая, хочешь меня? Хочешь?»
Да конечно я его хотела! Совершенно потеряла голову от страстных поцелуев и умелых ласк. Отключилась полностью. Разомлела. Вспыхнула. Взорвалась новогодним фейерверком. Так хорошо мне было, аж искры посыпались из глаз.
Ну хоть стало ясно, ради чего люди любовью занимаются…
«Сдохну, если прямо сейчас не окажусь в тебе!»
А потом я почувствовала сильную, режущую боль там, внизу. Правда постепенно неприятные ощущения отошли на второй план, и меня накрыло эмоциями. Пугающе сильными и противоречивыми.
То, что мы делали… Было в этом нечто постыдно-прекрасное. Засело глубоко в подкорке на повторе.
Полыхающий огнем, абсолютно дикий взгляд. Блестящее от пота, спортивно развитое тело. Напряженные мышцы под моими ладонями. Горячая кожа к коже, тяжелое дыхание, ритмичные толчки
Тесно. Мокро. Невыносимо близко. Он внутри меня…
— Саш, — резко дергаюсь, когда слышу свое имя.
— А? — растерянно взираю на Камиля и чувствую, как стремительно краснеют щеки. Будто к ним пару раскаленных кирпичей приложили.
— Я говорю, что ты замечательная девушка и достойна лучшего, — повторяет он, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Ээм, спасибо, — бормочу смущенно и спешу отвернуться.
Господи, совсем уже совесть потеряла! Тресните меня кто-нибудь! Да посильнее!
— Это не лесть и не комплимент. Это истина. Всегда знай себе цену, Саша, — произносит таким тоном, что мне невольно становится еще более некомфортно.
— Столько снега выпало… — чувствую непреодолимое желание срочно оказаться на улице.
— Можем погулять, — предлагает беззаботно. — Или ты занята?
— Волейбол в пятнадцать тридцать, — тут же сникаю.
— А после?
— Перерыв в один час. Репетитор с шести до восьми и выполнение домашки.
— Как насчет завтра? — не сдается горец.
— Завтра вечером у меня музыкальная школа. Специальность и сольфеджио.
— Понятно.
В повисшей тишине настойчиво вибрирует телефон. Не сразу даже понимаю, что мой. Камиль подсказывает.
Достаю айфон. Разблокировав, с удивлением обнаруживаю, что мне звонила мама. Несколько раз, во время перемены. После чего принялась атаковать мой гаджет сообщениями.
«Саша, почему ты не берешь трубку?»
«Не могу до тебя дозвониться»
Закатываю глаза и раздраженно вздыхаю.
«На почту пришли твои анализы! Я крайне обеспокоена! Едем после волейбола к врачу!»
О Господи! Ну что за паникерша? Мало того, что заставила сдать все, что только можно, так еще и получается, затребовала срочную расшифровку. Ну что за женщина?! Чего там такого пугающего может быть?
— Все нормально?
— Угу.
Врач…
Пишу матери, но теперь не отвечает уже она. Имеет привычку оставлять телефон в своем кабинете.
«На почту пришли твои анализы! Я крайне обеспокоена!»
Сердце, гулко стукнувшись о ребра, падает куда-то вниз. Мне чего-то так страшно вдруг становится. Холодеет все внутри. В голове трепыхается лишь одна мысль, и она настолько шокирующая, что на какое-то время я замираю и даже не могу сдвинуться с места.
— Саш. Краснеешь, бледнеешь. Что с тобой?
— Прости, Камиль. Мне нужно идти, — объясняюсь сбивчиво.
— Попадешься кому-нибудь. Еще десять минут до конца урока.