Опасная связь

Блэклейс Ана К.

Я делаю резкий вдох, когда он обхватывает мою грудь одной рукой, а другой достает нож — тот самый, которым он резал сухожилия Никко, — и разрезает ремешок, перетягивающий мою грудь.

Мои груди высвобождаются, полностью обнаженные. Толпа оживляется, и даже те, кто до этого занимался похотливыми утехами в глубине зала, останавливаются, чтобы посмотреть на нас. Я успеваю быстро пробежать взглядом по морю участников, прежде чем металлические зажимы защелкиваются на моих сосках. Холодный, кусачий укус боли отзывается прямо внизу живота, и мое тело инстинктивно напрягается,

бедра пытаются подняться, но без опоры для ног я ничего не могу сделать.

— Давай покажем всем, как сильно тебе нравится, когда я тебя использую, маленькая шпионка, — говорит Деклан, расстегивая пряжку между моих ног. Ремешки соскальзывают, обнажая мою киску и задницу перед ним, пока я сижу на платформе, я же подаюсь вперед.

Грубые руки хватают мои запястья и заламывают их за столб, прежде чем на них защелкиваются наручники. Вспышка ужаса пронизывает меня, когда я понимаю, что полностью лишена какого-либо контроля. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, в мой рот вталкивают кляп, плотно застегивая его на затылке, вокруг столба.

Единственное, чем я могу шевелить хоть с какой-то долей свободы, — это глаза. И все, что я вижу, — это прекрасное лицо Деклана. Он начинает расстегивать жилет, медленно, как будто специально издевается, позволяя ему упасть на пол. Следом снимает галстук. Я сглатываю, чувствуя, как слюна собирается во рту, пока он расстегивает пуговицы своей рубашки. Мои глаза следят за каждым движением, пока он добирается до последней, снимая рубашку.

Она падает на пол поверх жилета и галстука. Теперь передо мной стоит Деклан Сантори во всей своей красе — с голым торсом, точно так, как я этого хотела.

И я не могу его коснуться. Не могу провести пальцами по жестким изгибам его мускулов, по легкой поросли на его груди, вниз по его идеальному прессу и "дорожке счастья", исчезающей под ремнем брюк. Будучи частью элиты, ему запрещали пирсинги и татуировки, но еще в колледже он проколол сосок со штангой. Теперь штанги в обоих сосках, и я просто умираю от желания обвести их языком.

Я хнычу и извиваюсь, а его черные глаза сужаются, принимая тот самый хитрый взгляд, как из аниме, который еще в колледже сводил меня с ума, заставляя забыть обо всем. Вот он снова — парень, в которого я влюбилась до беспамятства.

Мое тело ломит, потная задница скользит вперед по металлической пластине, пока я пытаюсь извиваться в поисках хоть какого-то контакта.

Вот она, кульминация моего наказания. Он не только приковал меня к железному столбу, зажал соски металлическими зажимами, заковал руки за спиной и заткнул рот кляпом, но еще и держит свое божественное тело вне моей досягаемости. Прекрасно зная, как отчаянно я хочу его коснуться. Мое дыхание становится поверхностным, жесткие соски поднимаются и опускаются в такт.

Я выставлена на показ перед всеми, но спустя мгновение он движется, заслоняя меня своим телом. Теперь я открыта только для его глаз, которые голодно скользят по каждому сантиметру моего тела, пока толпа гудит. Судя по их восхищению, он никогда никому не показывал себя таким.

Я мычу за кляпом, изо

всех сил пытаясь сказать, чтобы он сделал со мной что-нибудь грязное, чтобы испачкал меня своей развращенностью. Моя киска настолько влажная, что мне должно быть стыдно, но мне плевать. Колени раздвинуты, и я умудряюсь тереться об сиденье, которое уже скользкое от моей смазки. Я хочу закричать, что мне нужно, чтобы он засадил свой стальной член в мою киску, в мою задницу — куда угодно, лишь бы он был внутри. Но проклятый Деклан Сантори явно задумал что-то другое.

Он снова достает нож, берет его за лезвие и направляет рукоять, обшитую кожей, к моей мокрой киске. Опасность вспыхивает во мне, пронзая каждую жилку, но вместо того, чтобы остановиться, я начинаю извиваться еще сильнее, требуя, чтобы меня заполнили. Но вместо того, чтобы сделать это, он обмакивает рукоять в мою влагу, а затем медленно скользит ею вниз, к моему обнаженному, пульсирующему анусу.

Из-за кляпа я захлебываюсь вздохом, мои запястья напрягаются в наручниках. Я даже не знала, что женщина может так жаждать мужчину внутри своего тела, в каждой его части. Он вталкивает рукоять ножа на несколько дюймов в мою готовую задницу, при этом медленно опускаясь ниже, все время не отрывая взгляда от моих глаз.

— Добро пожаловать в ад, моя любовь, — говорит он темным, зловещим голосом. Затем высовывает этот дьявольский язык и проводит им по моей мокрой щели, пока рукоять ножа глубже проникает в мой зад.

Мои бедра сжимаются сами собой, пытаясь найти хоть какой-то контроль над этими сводящими с ума ощущениями, но те же грубые руки, что связывали мои руки и заткнули мне рот, крепко хватают мои ноги и рывком разводят их в стороны. Краем глаза я замечаю двух полностью замаскированных мужчин в черном. Они стоят ко мне спиной, их лица скрыты, а на моей коже лишь их перчатки. Они стоят неподвижно, словно статуи, как будто они даже не люди.

— Не беспокойся, маленькая шпионка, — произносит Деклан у моей киски, его горячее дыхание обжигает мой трепещущий клитор. — Они знают, что если хоть раз посмотрят на тебя, я отрублю им головы.

Он вталкивает два пальца в мою киску, заставляя меня стонать за кляпом и выгибать грудь вперед. Когда моя киска и задница заполнены, он начинает жестче трахать меня рукоятью ножа и своими пальцами, пока моя голова идет кругом.

Его язык то и дело касается моего клитора, приближая меня к грани. Мои глаза закатываются, пока я извиваюсь, в поисках разрядки, а сиденье подо мной покрыто моими соками.

— Вот так, покажи всем, как тебе нравится быть моей шлюхой, — хрипло приказывает он. Я, должно быть, выгляжу как грязная, развратная мессия, без стыда предлагающая себя ему.

Я на грани оргазма, но он снова и снова подводит меня к краю, только чтобы резко оттолкнуть обратно, как прилив и отлив. Это как в тех снах, где ты не можешь доплыть до берега, сколько бы ни греб, пока у тебя не закончится дыхание. Моя кожа вспыхивает жаром, я поднимаю бедра навстречу его рту, но он только смеется, прижимаясь губами к моей мокрой киске, прежде чем встать.