Опасное хобби
Шрифт:
— Слухайте сюды, хлопцы. Вопрос первый: откуда такая уверенность?
— А этого разве мало? — Саша ткнул пальцем в пепельницу.
— Мало, Сашка, — кивнула Романова. — Он скажет, что ни сном ни духом… Мало ли кто мог тебе эти штучки-дрючки налепить! Ведь машина у тебя по ночам одна стоит, без охраны. Или, может, на них ихние отпечатки пальцев имеются?
— Логично, — поджал губы Меркулов и стал рассматривать Турецкого поверх очков: чем возразит?
— Не туда гребу… Понимаю.
— Гребешь-то ты, может, и туда, но… — решил подбодрить
— Хорошо, есть еще один вариант. Я еду в Шереметьево и сижу там, на вылете, до утра. Не засвечиваюсь. Есть там кто-нибудь, чтоб был совсем нашим человеком, а не служил в команде Снегирева?
— А почему именно в Шереметьево, если по одной из твоих предыдущих версий он должен быть на Киевском вокзале? — спросил Меркулов.
— Я не успею сразу в два места. Аэропорт — вернее. А с билетами у него, думаю, проблем не будет. Любое посольство поможет. Но чтоб придать, вернее, добавить ему смелости, я сейчас позвоню ему, посожалею, что встреча нынче не состоялась, и упрошу, уговорю его быть у нас завтра утром для продолжения разговора. Причем говорить буду сухо и безо всяких там «уважаемый», «любезный». Как?
— Но звонить поедешь из своего кабинета, телефон которого он уже знает, — указал пальцем Меркулов.
— А кого ж тебе дать-то? — задумалась Романова.
— Значит, если ты его встретишь в порту, то можешь учинить серьезный таможенный досмотр, проходить который он, естественно, не собирается. Для задержания этого хватит. Для взятия под стражу нужен ордер. Опять же и обыск в доме… — размышлял Меркулов.
— Ох, хлопцы, опять чую авантюру, — вздохнула Романова. — Ну он — ладно, — она махнула рукой на Турецкого. — А ты-то куда, старый? Одна ж интуиция, будь она трижды неладна!..
Костя внимательно поглядел на Шурочку, хмыкнул и стал ожесточенно мять свою бородку.
— Ты, конечно, права… — вздохнул наконец. — Если мы влезем в эту авантюру и я сейчас подпишу санкции на обыск и взятие Бая под стражу, он, — Меркулов ткнул указательным пальцем в Турецкого, — просто обязан выполнять, причем немедленно, указания заместителя генерального прокурора по следствию Российской Федерации, то есть мои. Иначе мы крепко взгреем его за нарушение закона. Но, с другой стороны… — Меркулов замолчал и отвернулся к окну.
— Ну что заткнулся? — с иронией поторопила его Романова. — Небось ищешь способ, как невинность соблюсти и капитал приобрести? Нет, дорогой, ни хрена у тебя не получится. Для того чтобы немедленно брать Бая, недостаточно улик. Поэтому, зная твою давнюю тайную склонность к авантюризму, прямо говорю: не поддерживаю. А вот погонять бы его, нервы ему потрепать да толковый обыск в доме учинить — тут я вам союзница.
— Да, — неожиданно согласился Меркулов и облегченно вздохнул, будто и его самого тяготила собственная смелость. — Давайте действительно повременим пока с арестом.
— Все ясно, — усмехнулся Турецкий. — Поступаем по классическому образцу: извини, товарищ Сухов, но оружия я тебе не дам.
— При чем здесь оружие! Какой
— В кино надо ходить, Костя. Или хотя бы время от времени телик смотреть. «Белое солнце пустыни»…
— Ну а я-то тут при чем?
— А при том, что иди, мол, товарищ Саня, и выворачивайся как сможешь.
— Нет, ты все-таки нахал! — с укоризной покачал головой Меркулов. — Против обыска мы же не возражаем, так? Тебе этого мало? Старайся. Найдешь неопровержимые улики — напишем постановление о взятии Бая под стражу. Так ведь, Шурочка?
— Истинно так. Нечего их баловать. А то вовсе работать разучатся. Ну, Сашок, с чего начнешь?
— На крыло его, как говорят охотники, поднимать надо. Вообще-то позвонить можно и отсюда, скажем, из твоей приемной и из дома. Летом десять — пол-одиннадцатого — не время. Не вечер, так?
— Ага, и покажешь им свой домашний телефон? — нахмурилась Шурочка.
— Разумеется, чтобы Бай успел вычислить до отлета. Если, конечно, решится действовать всерьез. Ему нужен сильный толчок… Но мне, граждане начальники, потребуется служебная машина. И на всю ночь. Ибо моя собственная должна ночевать у подъезда и ждать, кто в нее бомбу сунет. Или какую-нибудь другую бяку устроит. Жаль, конечно, но ведь риск дорогого и стоит. Точка. И свет на кухне должен всю ночь гореть. И «Маяк» я включу погромче. Хоть и жалко соседей, но что поделаешь…
— Ну, а в воздушной милиции, в Шереметьевском ЛОВ-Де, я тебе парочку добрых оперативничков найду… Но как быть теперь с твоей квартирой?
— Сменим название, — улыбнулся Турецкий. — Вместо операции «Комсомольский проспект» назовем по аналогии — «Фрунзенская набережная».
— Нет, хлопцы, погодите. Все это пока ваша выдумка. Задействовать людей, а оно окажется чистой придурью?.. Нема ж у нас никаких фактов. И почему ты, Сашка, считаешь, шо он тебя уже испугался? Ты ему шо, на пятку наступил?
— Усугубить? — вдруг сощурился Турецкий.
— Эй, только без глупостей! — перебил его Меркулов.
— Естественно, шеф. — Саша поднял телефонную трубку и набрал номер дежурного по МУРу. Когда отозвались, попросил узнать домашний телефон Кисоты Алевтины Филимоновны. — Ки-со-та, — повторил он по слогам.
Шурочка удивилась: а это еще зачем?
— Хочу… — начал Турецкий, но перебил себя: — Слушаю! Записываю… благодарю, доброй ночи. Хочу спросить, сколько у Бая ворот на его даче?
Меркулов от изумления только головой покачал:
— Ну и провокатор же ты! И откуда что берется?
— Считаешь, не клюнет? Может, «конечно… Но лишь в том единственном случае, если он абсолютно чист. Или если Кисота полная дура и сочтет меня клиническим идиотом, а вопрос-то как раз на этом уровне. Но я не верю. Хоть убейте. Как его Андрюша у одной вдовы картинки для нее добывал, помните? Где они теперь, эти картинки? Вот там же, уверяю вас, уже завтра будут и Сезанны, и Мане, и много чего другого, про что мы и не догадываемся. Ну как, звоню?