Опасное наваждение
Шрифт:
Этот рождественский день я провела с семьей Мак-Клелландов и, конечно, вечером была у них на балу. Я боялась, что Сет испортит мою радость какой-нибудь двусмысленной шуткой или намеком, но он был холоден и держался вежливо-безразлично, так что даже Стивен не мог к нему придраться.
Я только раз видела его днем. Мы со Стивеном играли с детьми на полу в детской. Помнится, я предсказывала Мери судьбу.
– Эта линия говорит, что ты очень красива, Мери. Линия справа означает, что ты будешь счастлива в любви. А какая длинная линия сердца! Длиннее, чем у твоего папы!
Стивен рассмеялся. Мальчики потребовали, чтобы я погадала
Позже, вечером, на балу, он танцевал со мной вальс.
– Ты была бы отличной парой Аполлону, – заметил он, кружась со мной по залу.
Я слегка вспыхнула.
– Пожалуйста, не говори гадостей. Ты весь день так хорошо вел себя. Не испорть все напоследок.
– Ты понимаешь, что мы не сможем до бесконечности скрывать наши отношения? – тихо спросил он.
– Сможем! – возразила я. – Нужно только быть внимательными. Послушай, Стивен сказал мне, что если ты… то есть мой муж… не появится в течение семи лет, я могу официально объявить его умершим. Прошло уже три года. Стивен сказал, что мы прибегнем к этому способу, если возникнут трудности с разводом или признанием брака недействительным…
– Я думал, ты не хочешь говорить со мной об этом.
– Я только хотела сказать, что пока все идет хорошо. Через некоторое время я перестану считаться твоей женой, понимаешь? И тебе не придется ничего делать, просто сидеть и ждать. О! Перестань, ты прижимаешь меня слишком сильно. Почему бы тебе не уехать, Сет? Возвращайся туда, куда ты обычно исчезаешь.
Он разозлился:
– Ты не забыла, что это мой дом? Я хотел провести Рождество в лоне любимой семьи. Я думаю, это вполне нормально, поскольку я уже достаточно времени провел в твоем прекрасном лоне.
– Ты самый худший из дьяволов, которых мне доводилось встречать в жизни, – прошипела я.
– А ты самый прелестный из них. И самый страстный. Согласись, мы словно созданы друг для друга.
– Нет!
Я была рада, что музыка наконец стихла и к нам подошел Стивен. Сет сразу удалился.
– Не позволяй ему надоедать тебе.
– Это была моя вина, – улыбнулась я. – Он сказал какую-то пошлость про оперных певцов, и я не сдержалась. Твой брат любит дразнить… – Оркестр заиграл польку. – Идем танцевать, милый. Ты так хорошо танцуешь…
– Лучше, чем Сет? – усмехнулся Стивен.
– Гораздо лучше, – заверила я его. На самом деле они были одинаково хороши: сильные, грациозные, уверенные в себе танцоры. К счастью, они сильно отличались друг от друга во всем остальном, и это облегчало мой выбор. Потом воспоминания вернули меня к предыдущей ночи с Сетом, я вспомнила, с каким диким голодом он набросился на меня, и покраснела. Я боялась, что вчерашняя ночь – это только начало.
– Ты вся горишь, дорогая, – сказал Стивен. – Может, сядем?
– Нет, нет, все в порядке, – возразила я. – Просто здесь немного жарко.
– На нас смотрит Сет. Я уверен, он мне завидует. Что за негодяй! Прошлой ночью он ушел из дома и вернулся только утром. Мне противно думать о том, куда он ходил.
– Мне тоже, – тихо ответила я.
Следующая неделя была заполнена бесконечной суетой. Мы с Давидом поссорились из-за последних изменений в программе, и кончилось тем, что он вырвал ее у меня из рук и сам отнес в типографию. Я подгоняла
– Что ты здесь делаешь?! – вспылила я. Моя кобыла, внезапно оробев от запаха жеребца, начала приплясывать. – Это мой спектакль! Убирайся!
– Я не хочу, чтобы ты оскандалилась, – ответил он, галантно приподнимая шляпу. – Дамам не полагается ездить днем в одиночестве по главной улице города. Я бы не хотел, чтобы Стивену пришлось краснеть из-за тебя.
– Ты думаешь не о Стивене, – злобно сказала я. – И почему ты считаешь, что я боюсь скандала? – Я повернула голову и, ослепительно улыбнувшись, крикнула: – Бонжур, мсье Галлир! Надеюсь, вы придете завтра на мой концерт!
– Ни за что не пропущу такое грандиозное событие, баронесса, – улыбнулся тот, приподнимая шляпу. – Кто это с вами? Сет? Как поживаешь, старина? Не видел тебя тысячу лет, а может, и больше.
Сет подскакал ближе ко мне.
– Мерзавец, – в бешенстве прошипела я. – Я хочу привлечь публику на мой концерт, а не афишировать наше с тобой знакомство. Не удивлюсь, если ты скупил половину билетов, чтобы никто не пришел. Или нанял Сотню хулиганов, которые будут свистеть и топать ногами во время выступления. Должна сказать, что я сталкивалась с такими штучками раньше, и они не срабатывали. Я буду петь, даже если меня никто не услышит. Я переверну этот город вверх дном! Я не позволю тебе помешать мне!
– Я и не хотел мешать тебе, дорогая, – с улыбкой ответил он, делая вид, что обижен незаслуженными обвинениями. – Давай спешимся и позавтракаем. Интересно, у Феликса кормят так же хорошо, как и раньше?
– Я не стану есть с тобой, даже умирая с голоду, – отрезала я, ударила лошадь позолоченным хлыстиком и поскакала сквозь толпу. Люди отхлынули в разные стороны, и, когда дорога оказалась свободна, я перевела лошадь в галоп.
На следующий день меня неожиданно охватило предконцертное волнение. В пять минут я довела портниху до слез. Накричала на Дору так, что она швырнула недочищенную картофелину на пол. Калинка, скуля, трусливо забился под рояль. Даже верная Анна весь день отказывалась войти в музыкальную комнату. Только Давид Тэтчер сохранял невозмутимый вид, хотя, видит Бог, ему было нелегко это сделать, потому что я закатила жуткую сцену, в финале которой, как назло, появился Сет.
– Ты слышишь эти звуки? – орала я на Давида. – Это пароходный гудок в тумане! Я сегодня не смогу петь. Это слишком высоко. Надо изменить программу. «Каста Дива» не будет!
– «Каста Дива» будет, – спокойно возразил Давид. – Или я отказываюсь тебе играть.
– Что? Ты мне угрожаешь? – взорвалась я. – Я переломаю тебе пальцы, и ты никогда больше не сможешь сесть за рояль! Если захочешь и дальше заниматься музыкой, тебе придется купить себе шарманку и ученую обезьяну.
Я резко развернулась на каблуках и увидела стоявшего в дверях Сета. Похоже, увиденная сцена доставила ему несказанное удовольствие.