Опасное наваждение
Шрифт:
– Замечательно! Восхитительно! – Людвиг всплеснул руками. – Я сам стану учить тебя. Английскому и немецкому. Не умеешь читать, да? Весьма необычное занятие для меня – преподавание. Как я могу писать для тебя стихи, если ты не сможешь их прочесть? Я сейчас же отдам приказ приготовить тебе подходящие апартаменты. Думаю, лучше всего рядом с моими. Вольфгангу придется переехать.
Мы с Людвигом вернулись в зал. Он непрерывно болтал и смеялся, словно маленький мальчик, который наслаждается новой игрушкой. Однако, прежде чем мы вошли в его комнату, он остановился и коснулся рукой моего рукава.
– Есть еще кое-что, моя дорогая. –
– Прекрасно понимаю, – ответила я. – Вы не хотите спать со мной. – Он покраснел и смущенно уставился на свои туфли. Я ласково взяла его за руку и сказала: – Я очень благодарна вам за честь, ваше величество. Благодарна, что вы согласились стать моим другом. Обещаю, я не подведу вас.
– Мы будем лучшими Друзьями, – счастливо согласился король, – а также учителем и ученицей, богиней и ее верным поклонником. Пойдем, моя милая Венера, отпразднуем нашу встречу шампанским. Какой сегодня чудесный день.
Мои комнаты были элегантно обставленными, светлыми и очень удобными. Анна никак не могла поверить нашему счастью – жить в королевской резиденции рядом с самим королем. Людвиг заходил каждое утро, чтобы позавтракать со мной, и каждый вечер перед тем, как лечь спать. Он всегда приносил какую-нибудь безделушку из его огромной коллекции: украшение, вазу или статуэтку. Он часто обращался ко мне «Венера» или «Афродита», и мне иногда казалось, что он действительно считает меня богиней любви и красоты.
Почти сразу же он приказал придворному художнику герру Штилеру нарисовать мой портрет для «Галереи красавиц» – известного на весь мир собрания портретов самых красивых женщин Европы, где были изображения и дочери мюнхенского сапожника, и портреты самых избранных дам высшего света со всех континентов. Королю так понравился мой маленький портрет, что он заказал у Штилера еще одну работу, где я была написана в костюме Афродиты – греческой тоге, которая оставляла открытой одну руку и грудь. Он присутствовал на каждом сеансе и, когда все было закончено, приказал повесить этот портрет у себя в спальне. Нечего и говорить, что эта история вызвала страшный скандал. Но король, казалось, ничего не замечал.
– Ты теперь всегда со мной, – вздыхал он радостно, – и когда я сплю, и когда бодрствую.
Однако речь при этом шла только о портрете. Я была в недоумении. Нельзя было сказать, что король Людвиг не любил женщин, наоборот, он обожал их. Почему же он не хотел лечь со мной в постель?
Мы проводили вместе долгие часы. Я училась читать и писать так же упорно, как некогда училась играть в карты. Став грамотной, я собиралась уничтожить последнее преимущество, которое имели передо мной горгио: никогда больше ни один мужчина не сможет оставить мне записку, которую я не смогу прочитать.
Король Людвиг был необычным монархом. Он чувствовал себя крайне неловко во время традиционных церемоний с его присутствием и очень любил гулять по улицам, останавливаясь, чтобы поболтать с продавцом, студентом или прачкой. Его фигура давно примелькалась на улицах Мюнхена: всегда чем-то озабоченный, с опущенными плечами – внешность не короля, а профессора из университета.
Он был знатоком истории и ценителем антиквариата. Едва ли несколько человек во всем мире
Очень скоро я поняла, что его положение правителя было крайне непрочным. Когда дело доходило до принятия политических решений, король Баварии становился таким же наивным, как пекари и столяры, с которыми он частенько общался. Возможно, даже еще более наивным.
Прислушиваясь к дворцовым сплетням, я обнаружила, что самым могущественным человеком в Баварии был не король или кронпринц Максимилиан, а барон Вольфганг Карл фон Цандер. Одно его имя вызывало страх и уважение, он держал всю страну в своих железных руках. Он лично отбирал королевских гвардейцев, и они были преданы только ему. Принц Максимилиан, который обещал стать таким же слабовольным монархом, как и его отец, однако без щедрости и великодушия последнего, был полностью во власти барона. Все соглашались в том, что, когда кронпринц придет к власти, настоящим правителем Баварии станет Вольфганг фон Цандер.
Этот могущественный сановник навестил меня через месяц после моего появления в резиденции короля. Я сидела в гостиной с учебником немецкого языка, когда туда вошла моя служанка.
– В чем дело, Анна?
Анна выпятила живот и похлопала рукой по левой груди, затем изобразила длинные свисающие усы.
– А, барон, – пробормотала я, закрывая книгу. – Пожалуйста, попроси его войти.
Я пересела на кушетку и расправила свои юбки.
В комнате появился барон. Он выглядел великолепно в белом мундире с голубой лентой через плечо и отделанными золотом ножнами шпаги.
– Добрый вечер, фрау Гаррет. – Он поклонился.
– Откуда вы узнали это имя? – Обычно я представлялась как мадам Ульянова и говорила всем, что недавно прибыла из России.
Не дожидаясь приглашения, барон сел рядом со мной.
– О, у меня есть друзья в Лондоне и Париже. – Он слегка пожал плечами. – Вы и ваш муж достаточно примелькались на континенте за два года. Что за карьера! Воспитана цыганами, привезена в Париж проезжим авантюристом, образование получила у вышедшей в тираж старой куртизанки, а потом стала любовницей одного из самых крупных негодяев в Европе. И ведь еще так молода! – восхитился он. – А сейчас не знаете забот, живя рядом с королем. Я завидую вашей молодости и обаянию, фрау Гаррет. И завидую Сету Гаррету. – Барон бросил голодный взгляд на мое декольте. – Он был дураком, что бросил вас.
– Я устала от него, – как можно легкомысленнее ответила я. – Я вообще легко устаю от грубиянов, барон.
– Как и я, фрау Гаррет, – ухмыльнулся мой собеседник. – Вы не возражаете, если я закурю? – Он залез рукой в карман и достал длинную сигару.
– Я бы предпочла, чтобы вы не курили.
Барон не обратил на мои слова ни малейшего внимания. Он обрезал кончик сигары маленькими золотыми ножницами, которые носил на цепочке для часов, затем зажег ее и выпустил клуб густого дыма. Я демонстративно помахала перед собой рукой, разгоняя дым.