Опасное поручение
Шрифт:
Делать в комнате №8 нам больше было нечего, поэтому мы поспешили из нее уйти. На наше счастье, нас опять никто не заметил.
Потом весь остаток дня я долго размышлял о том, что мне делать дальше. Дела мои в Костроме пока не закончились: нужно поговорить с губернатором Костромской губернии действительным статским советником Николаем Федоровичем Пасынковым, к которому, собственно, и приезжал покойный ныне Старосельский. Задача очень непростая.
Николай Федорович Пасынков стал губернатором в 1807 году. До этого он служил на военном флоте, был морским офицером, в отставку вышел в чине капитан-командора.
«Придется побывать на спектакле, — размышлял я, лежа после ужина на кровати. — Куплю билет, посмотрю представление. Наверняка губернатор тоже там будет. Вот и познакомимся».
Глава 6
На следующий день перед обедом я вышел прогуляться по городу, предварительно узнав, где располагается дом гражданского губернатора Николая Федоровича Пасынкова. Мой слуга остался на постоялом дворе. Мне хотелось побыть одному.
В городе я довольно быстро узнал подробнейшую информацию о спектаклях в театре Пасынкова. Оказалось, что как раз сегодня в шесть вечера должны были давать спектакль, состоящий из оперы «Дидона» и комедии «Алхимист».. Времени оставалось много, поэтому я, купив входной билет за 1 рубль и 20 копеек, пошел прогуляться по волжской набережной.
Дойдя до соборного ансамбля Костромского кремля, я остановился, приятно удивленный красотой строений, сохранившихся после пожара 1773 года. Моему взору предстали древний пятиглавый Успенский собор, великолепная по красоте тридцатисаженная колокольня с позолоченным куполом и купольная ротонда Богоявленского собора. На эти соборы можно смотреть очень долго. Когда смотришь на них, в сердце появляется какое-то восторженное чувство: хочется сделать что-то хорошее и великое, такое, о чем в обычной жизни почему-то не помышляешь.
Насмотревшись на соборный ансамбль Костромского кремля, и надышавшись вдоволь волжским воздухом, я отправился на Большой бульвар, где нашел приличный трактир и вкусно в нем пообедал. Посетителей там было много, но мне все-таки удалось отыскать свободное место. Всего за рубль серебром мне принесли рассольник, жареных цыплят с огурцами, рыбный пирог, и приятное цимлянское вино.
Когда я вышел из трактира, меня чуть не сбила карета, запряженная четверка вороных рысаков. Она мчалась так быстро, что мне с трудом удалось увернуться от нее.
Мое удивление вызвало то обстоятельство, что прохожие, главным образом простой люд, мастеровые и купцы, при виде мчащейся кареты и следовавших за ней нескольких верховых, снимали шляпы и кланялись. Никто из них не выражал возмущение, хотя каждый мог очутиться под её колесами.
— Его превосходительство губернатор поехал, — стали говорить вокруг меня. Так я заочно свел знакомство с Николаем Федоровичем Пасынковым, гражданским губернатором Костромской губернии.
Вернувшись на постоялый двор, я застал Кондрата за работой: он возился с разобранным пистолетом. Причем это был не тот один из двух русских пистолетов, которые он хранил в сундуке. Он что-то делал со старым немецким пистолетом, попавшим ко мне ещё во времена Австрийского
— Найди Якова, — приказал я ему, сразу же как только вошел, — пусть приготовит карету. Он мне понадобиться сегодня. Пусть ждет меня внизу в полшестого вечера.
— А как же я, Владимир Сергеевич? – слуга обиженно посмотрел на меня.
— Ты тоже собирайся. Как же без тебя. Подождешь меня в карете с Яковом, пока я спектакль смотреть буду.
Кондрат стал собирать пистолет, да так быстро, что я опять удивился его способностям. При его гренадерском росте у него были и пальцы соответствующего размера, однако он умудрялся ловко управляться даже с самыми маленькими деталями разных механизмов. Эту загадку я разгадать не мог.
— Можешь пообедать. Я уже поел. — Мои слова придали слуге энтузиазма: он чуть ли не выбежал из комнаты.
***
Домашний театр губернатора Костромской губернии Николая Федоровича Пасынкова оказался хорош во всём, начиная от приема гостей и заканчивая игрой актеров. В последний раз перед этим я бывал в театре два года назад, в 1807 году в Петербурге, когда ещё состоял на службе в Лейб-гвардии гусарском полку, квартировавшим в Павловске. Это был, насколько помню, французский театр, в котором тогда показывали оперу «Дон-Жуан» Мольера. Правда, за тем, что происходило на сцене, я тогда мало следил. Нет, противником театрализованных представлений меня нельзя назвать. Просто тогда мое внимание было сосредоточено на молоденьких девицах, которых в большом количестве можно встретить на любом французском спектакле.
В этот раз я тоже мало внимания обращал на то, что происходит на сцене, хотя, конечно, «Дидона» этого не заслуживала. Но дело было не в девицах, а в ложе, где находился губернатор Костромской губернии Пасынков. Мне хотелось понаблюдать за ним.
Губернатора окружали ординарцы, родственники, знакомые. Без связей, без знакомств трудно будет добиться разговора с ним. У меня даже нет рекомендательных писем к нему, о чем я сильно сожалел. Об этом, конечно, нужно было подумать заранее, в Москве.
Но не нужно отчаиваться. В антракте я подошел к одному из губернаторских ординарцев.
— Сударь, — обратился я к нему, — мне нужно по важному делу поговорить с Его превосходительством Николаем Федоровичем Пасынковым. Возможно ли это?
Ординарец оценивающе посмотрел на меня. Это был хорошо, даже щеголевато одетый молодой человек приятной наружности. Кажется, моя одежда ему не очень понравилась.
— Как ваше имя, сударь? По какому вопросу вы хотите говорить с Его превосходительством?
— Меня зовут Владимир Сергеевич Версентьев. Я приехал из Москвы по поручению Елены Павловны Староселской, дочери действительного статского советника Старосельского. Его превосходительство был знаком с ним.
— Извольте подождать здесь, — с этими словами ординарец отошел от меня и направился к своему начальнику.
Я видел, как ординарец что-то негромко говорил губернатору почти на самое ухо. Лицо губернатора при этом из беспечно-веселого стало удивленным. Он сказал ординарцу несколько слов, после чего тот сразу же вернулся ко мне.