Опасное соседство
Шрифт:
Не оправдался и наш расчёт на рыбные ресурсы, потому что три корабля вышронцев всё ещё продолжали дежурить в отдалении, чтобы не попасть под выстрел наших требушетов. Но уверен, как только увидят рыбаков — рискнут.
А вот остальные ладьи ушли, как только выгрузили свой десант. И это никак не радовало — потому что означало, что им ещё есть, кого сюда тащить. А ведь это, как мы знали от пленников, всего месяц ходу туда-обратно, с учётом загрузки. Да и сами вышронцы сейчас наверняка строили новые ладьи, развивая свой флот. Нам, конечно, очень нужно было время, но и долго тянуть с ответными действиями не стоило. Запасы ресурсов не были бесконечными. С учётом потерь в нижнем Мысе, стальными доспехами
В общем, куда ни глянь — всюду то место, над которым мы у Сипакны надругались. Даже умение Казяка перестало работать напрочь — вообще как отрезало. Он пытался передать сообщение мне, сидящему в нескольких метрах от него, но я так ничего и не услышал. В словах многих лидеров сквозила безнадёжность — и только я едва заметно улыбался весь совет, предвкушая ночную вылазку.
Я прогулялся по стене с рыжими, и они указали приглянувшуюся им цель. Это был, и в самом деле, очень важный вышронец. Я вообще не сразу поверил, что его доспех представляет собой серьёзную защиту, потому что уж очень расфуфыренным он был. Золотые и серебряные узоры покрывали его целиком, а сам доспех можно было смело назвать рыцарским — дырок в нём было немного. Особенно мастера старались украсить ту часть, что прикрывала длинный хвост ящера. Сразу было видно, что своим драгоценным огузком важный воин гордится.
В принципе, мы ведь тоже всякие дипломы и награды в рамочки ставим — и ещё стёклышками защищаем. А уж какой-нибудь орден на жалование дворянства обязательно бы на стенку повесили!.. Вот и вышронец очень гордился тем, что определяет его социальное положение. Сам он был на голову выше своих соплеменников, двигался уверенно, а все бойцы на его пути воздавали ему почести, падая пузом ниц. Видимо, крайне высокородный товарищ — ну или умело себя таковым изображал.
За этим самым важным вышронцем всё время ходили воины в красивой броне — вроде того, что пытался вести с нами переговоры в ущелье. Таковых было целых двадцать штук, что меня слегка опечалило. Ещё были ящеры в чёрных одеяниях с жёлтыми полосами и жёлтыми же поясами — и в накинутых на плечи красных плащах с вышитым на спине белым яйцом. Я их сразу заподозревал в том, что наши проблемы со связью — их рук дело (наверняка конкурентов давят!). А ещё за важным дядей везде ходили самые настоящие вышронки. От мужчин они отличались более тонкими чертами морд, менее массивной верхней частью тела — и более массивной нижней. Хвостики у них были совсем куцые, так что можно было сделать вывод, что в обществе вышронцев царит жёсткий патриархат.
Можно было, конечно, смеяться над привычкой вышронцев мерить социальное положение явным атавизмом — хвостом. Однако разве мы, люди, сильно от них в этом отличаемся? Мужики гордятся волосатой грудью, бородой, размером органа и накачанными мускулами. Женщины меряются размером груди (ну это ещё ладно!) и полнотой силиконовых губ. Скажем прямо, человеку двадцать первого века оно всё давно ни к чему — и по жизни требуется всё меньше и меньше. Однако мы гордимся — а, может, и правильно делаем?
Ведь отказаться от устаревшей традиции — это не так, чтобы сложно… А вот пережить последствия такого отказа бывает непросто, потому что бесполезный признак внезапно может оказаться одним из столпов общества, на котором всё и держалось. Вон, когда отказывались от монархий с их аристократической властью — сколько всего было? Как ни восстание — так кровавый погром, как ни революция — так массовые казни. И тогда оно, видимо, нужно было — не зря же гремели эти революции?.. Но кровавую жатву они собрали будь здоров… Несчастлив тот, кто живёт в эпоху перемен, а счастлив будет тот, кто её всё-таки пережил — простите меня, китайцы, за такое переиначивание…
В
После совета я до вечера бегал по производителям различных частей нашей «вундервафли» из глубин истории — проверяя, как идут дела. А дела шли вовсе не плохо… Два мастера без остановки преобразовывали селитру, которую собирали теперь около ста человек в пещере Летучей Мыши. А ещё три десятка человек стирали в муку ингредиенты — и замешивали убойную смесь. Как мне объяснили, чем мельче крупинки — тем лучше бабахнет. И вообще, как выяснилось, даже взвесь пшеничной муки в воздухе может так рвануть, что мало никому не покажется…
Пушки уже начали заливать в формы. Пока они были, так сказать, закопаны — и посмотреть на них было нельзя. Но главное, что эвакуированная плавильня справлялась, и после остывания орудия будут готовы к бою. И вот это вселяло в меня немалую надежду.
День триста шестьдесят второй!
Вы продержались 361 день!
В первую ночь пойти на дело не удалось. Нижний Мыс горел… Он горел весь день и всю ночь, а ещё активно дымился под утро. Немало этому способствовали и сами завоеватели, повсюду совавшие свой нос в поисках богатой добычи. Невдомёк им было, что вся добыча по пещерам рассована — вот и искали там, где ещё недавно всё ломилось от добра. А не найдя — от злости устраивали пожары, которые теперь уже точно охватили весь город. Тем самым и грабёж сошёл на нет, и наши планы на весёлую вылазку были сломаны…
А утром стало известно, что взята Птичья Скала. Об этом ночью пришло системное сообщение — Кириллу. Вообще, по нашим изначальным расчётам, посёлок должны были взять раньше Мыса, поэтому люди смогли бы через перерождение перенестись к нам. Однако теперь система заблокировала точку возрождения для всех игроков за пределами стен. Поэтому куда перенесло наших союзников — мы не знали. А нам бы они очень пригодились в качестве бойцов.
Однако это был их выбор и их решение. Мы предупреждали — и предлагали заранее уйти в Мыс. Теперь поздно было и жалеть, и переживать. Тем более, поверх всё ещё дымящихся руин нашего нижнего Мыса было видно, как прибывают и прибывают новые враги. С севера, с запада, с востока — они стягивались отовсюду и вливались в общий лагерь, окруживший наш посёлок со всех сторон.
И самое неприятное заключалось в том, что враг начал строить осадные орудия за пределами остова внешних стен. Требушетов они, похоже, делать не умели, но вот катапульты сооружали весьма и весьма впечатляющие, составляя целую систему из упругих конструкций. Одного взгляда на эти конструкции было достаточно, чтобы понять: если достроят, то стены нам проломят за несколько дней. Зато теперь для диверсии нарисовалась новая цель…
Рыжие даже собрали ударников — обсудить коварные планы. Однако всё обломал Борборыч. И обломал очень легко, просто напомнив о сообщении системы.
— Куда вы собираетесь вылезать? — спросил он. — Все, кто находится за пределами стен, не смогут вернуться в Мыс через точку возрождения. И вот теперь честно скажите: кто пойдёт на эту диверсию?
— Я пойду! — гордо заявил я, предполагая, что если меня и закинет куда-нибудь подальше, у меня получится вернуться и пробраться в город.
— Не пойдёшь, потому что ты нужен здесь! — покачал головой Борборыч. — И Ариша не пойдёт, и рыжих я не пущу…
— Он прав, — кивнула Мадна. — Мы не можем так рисковать, Филь!