Опасность на каждом шагу
Шрифт:
Джек присоединился:
— Малыш Джонни, я и сам не сказал бы лучше.
76
Неужели сейчас и правда сочельник?
Я стоял на углу Пятидесятой и смотрел, как начинается снег. На этот раз это были не мягкие, похожие на перышки хлопья — на город посыпался ледяной дождь, впивавшийся в лицо, как песок в ветреную погоду. Пришлось поднять воротник.
В штабе заговорили о новой проблеме: у баррикад начали собираться туристы, и разогнать их не было никакой возможности. Поскольку к
Я видел, как несколько девочек-подростков, чирлидеров из Вичиты в Канзасе, шли к северо-западному углу Пятьдесят первой, смеясь и размахивая самодельными плакатами «Свободу Мерседес Фреер!». Некоторые из них натянули поверх свитеров футболки с надписью «Осада Св. Патрика».
Я покачал головой. Когда народ начинает штамповать сувенирку, понимаешь, что дело дрянь. Я живо представил, как весь убойный отдел Манхэттенского северного встретит меня в этих футболках, когда я вернусь в отделение. Точнее, если вернусь.
У черного спецназовского фургона ФБР я набрел на лейтенанта Рено и главу отряда по спасению заложников Оукли. У того в руках были чертежи.
— Майк! — сказал он. — Мы обсуждаем твою давнюю идею насчет северного шпиля. Прикидываем, как проникнуть в собор оттуда.
Я посмотрел на командира спецназа. Его лицо осунулось от усталости, но даже в холодных сумерках в глазах был заметен решительный огонек. Оукли потерял бойца и не собирался останавливаться, пока тот не будет отомщен.
— Пока что это лучшее тактическое решение, — сказал я. — Но после тоннеля я боюсь, как бы мы снова не попали в засаду. Отступать бегом на высоте сотни метров будет проблематично.
— Мы поговорили с Уиллом Мэтьюсом и уполномоченным спецагентом ФБР, — вмешался Рено. — Следующая вылазка будет сопровождаться массированной атакой по всем направлениям. В следующий раз, когда мы войдем внутрь, то не остановимся, пока не перебьем всех подонков до единого.
Я все еще пытался переварить то, что мне сообщил Рено, когда с севера донесся пронзительный свист обратной связи в динамиках. Я протер глаза, пытаясь понять, что там происходит. Ох, только не это.
За баррикадами и новостными фургонами стоял желтый школьный автобус, а на его крышу взгромоздились несколько молодых чернокожих парней. Один из них, невысокого роста, постучал по микрофону.
— Раз-раз, — донесся до нас его голос из динамика. И после небольшой паузы парень запел.
Это была песня «Я верю, что могу летать». Когда хор присоединился к солисту на строчке «разверну крылья и полечу», меня как будто двинули в грудь.
Плакат на боку автобуса гласил: «Гарлемский хор мальчиков». Ребята наверняка были из паствы одного из похищенных священников.
Оставалось только поставить карусель и палатку с сахарной ватой, и можно продавать билеты в «Театр абсурда на Пятой».
Хотя, должен признать, хоровое выступление немного оживило вечер.
Видимо, Рено подумал то же самое —
— Такое может быть только в Нью-Йорке.
77
В фойе «Сакса» на Пятой для силовиков организовали временную столовку. Я прошел во вращающиеся двери, обрамленные неоновыми снежинками, и встал в очередь.
Джек отказался от предложенного рестораном «Четыре времени года» питания для заложников, поэтому все деликатесы достались нам.
Под переливы рождественской музыки я набрал на расписанную маргаритками тарелку сырокопченой утятины и рагу из индейки. Меня не столько пугал тягомотный сюрреализм осадного положения, сколько то, что я начал привыкать к нему.
Хор мальчиков все еще верил, что может летать. Я прошел с тарелкой мимо механического Санты в витрине «Сакса» и вернулся в фургон, но не успел воткнуть вилку в тунца под соусом тартар, как у меня на поясе ожил кризисный телефон.
«Что еще? — подумал я. — Какие будут пожелания, Джек? Я к твоим услугам, конечно же».
— Майк слушает.
— Как делишки, Микки? — спросил Джек. — Холодно у вас? А здесь настоящее пекло.
Секунду я обдумывал, какую стратегию выбрать. Можно было защищаться или идти в наступление. Задать пару вопросов, чтобы выяснить, какое у него настроение. С другой стороны, стратегии меня уже достали. Джек играл с нами, и я устал притворяться, что это не так. И я был сыт по горло его болтовней. Точка. Поэтому было не важно, что говорить, не так ли?
— Убийство мэра — большая ошибка, — сказал я, откладывая пластиковую вилку. — Ты хотел, чтобы тебя посчитали опасным психопатом? У тебя получилось. Только поэтому штурм собора — практически решенное дело. А во время него, если я все правильно понял, вы все взлетите на воздух. Поэтому потратить деньги так и не сможете. Так что ты и правда психопат. Помоги мне, Джек! Я что-то не улавливаю твоей логики.
— Как у тебя все мрачно, Майк, — сказал Джек. — Ты как будто сдался, а ведь сейчас только третья четверть матча. Смотри сам. Вы перечислили первый взнос — это круто. Очень круто. Все, что вам осталось сделать, — это правильно сыграть последние ноты. До, ре, миллион и так далее. И тогда начнется самое интересное, я тебе обещаю. Как же плохие парни уйдут от наказания? Не переключай канал. Узнай все до конца. Ой, пока не забыл. К полуночи выдадим вам еще одно тело.
— Джек, послушай. Не делай этого, — сказал я. — Давай попробуем…
— Заткнись! — крикнул Джек.
Я замолчал.
— Дружок, я устал от твоего бреда. Устал болтать. Тянуть резину. Вы сунулись сюда и лоханулись, теперь пора платить за все это дерьмо. Если ты меня разозлишь, я устрою такую резню, что «Прада» в следующем сезоне начнет шить мешки для трупов. Ты все понял, Майк? Повторю, к полуночи мы пришлем вам еще одну мертвую звезду. Больше никаких дешевок вроде мэра. Я уже сделал выбор. Вам понравится. Да, и прекрати это пение, иначе я поверю, что смогу убить всех женщин.