Опасности прекрасный лик
Шрифт:
— Я хочу принять это предложение. Мне так хотелось бы, чтобы я могла принять его.
— Ну так прими. — Он взял Ларк за обе руки и сжал их. — Рассматривай это не как смятение чувств, а как продвижение по службе. Возможно, оно станет для тебя самым важным. Не бросайся им по каким-то эфемерным причинам и уж во всяком случае не из-за наших чувств друг к другу. Мы не знаем, что может случиться. Мы не провидцы. Но не совершай ошибок в вещах реальных и осязаемых, таких, как твоя карьера. —
Они услышали шум поднимающейся на окутанную тишиной гору машины, и Ларк поняла, что приехало такси.
При звуке самоуверенного, наглого покашливания они вскочили. Взгляды их обратились к лестнице. Руки у Дома опустились. Им холодно улыбалась Тони. В одной руке она несла чемодан, а через плечо у нее была перекинута сумочка. Она была одета в брючный костюм светло-бежевого цвета, шелковый материал колыхался на ее пышном теле, на ногах туфли на высоких каблуках. Выглядела Тони элегантно и роскошно и полностью владела собой.
— Очень трогательно, — произнесла она, растягивая слова. — Но обрати внимание на слова Дома о карьере. Он знает, что говорит.
Дом взял себя в руки.
— Когда ты приехала в Лос-Анджелес?
— После обеда. Мне надо лишь упаковать вещи и убраться из твоей жизни. Я не планирую проводить с тобою Рождество. Да не поражайся ты так!
— Такси мое приехало, — сказала Ларк. — Я, пожалуй, пойду.
Она выскользнула из комнаты, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать. Дом и Тони остались одни, настороженно глядя друг на друга.
— Пора уже определиться, произнесла Тони, несколько сбавив свою воинственность. — Терпеть не могу тягомотины.
— Мне тоже так кажется. Я звонил тебе.
— Один раз.
Тони не позвонила ему в ответ. Одного послания было недостаточно.
— Тони…
Она вошла в холл и поставила чемодан. Ей не надо было смотреть на него, чтобы видеть выражение его лица, этот усталый, напряженный взгляд, от которого она забывала все и вся в этом мире, кроме него… и себя.
Тони понимала, что он мучительно подыскивает слова. Она ждала, страстно желая, чтобы это были слова любви.
Наконец Дом подошел к венецианскому окну и стал смотреть на мерцающие огоньки Лос-Анджелеса. Потом быстро заговорил:
— Может быть, это моя вина. Но я ожидал чего-то еще, Тони. Я не представлял, что ты так замкнешься на мне. Я не представлял, что ты все бросишь только ради того, чтобы быть моей женой. Мы живем в девяностых годах XX века. Теперь такие отношения бессмысленны.
Глаза Тони загорелись.
— Будь честен, если не со мной, то по крайней мере с собой. Во-первых, ты никогда в
Дом не отрицал этого. До встречи с Ларк он не знал, что такое любовь.
— Я не знал, что не люблю тебя, и это правда.
Тони взволнованно рассматривала изумрудно-зеленый и черный орнамент на лежавшем под ее ногами персидском ковре.
— Я не собираюсь уговаривать тебя остаться, — продолжал Дом. — Это бесполезно. Но тем не менее я чувствую себя ужасно.
— И я тоже.
Дом повернулся к ней.
— Я был жесток по отношению к тебе, Тони. Я всегда понимал это, но не хотел признаваться. — Он помедлил. — Я хочу, чтобы ты знала, что у меня нет другой женщины. То есть, ничего не было. Я был тебе верен если не в мыслях, то на деле.
— Спасибо, что сказал.
Дом подошел к Тони, задумчиво глядя на нее, в его желтовато-карих глазах — тепло, которого она не могла забыть. Если он наклонился, чтобы поцеловать, подумала она, то я так ему врежу, что он полетит кувырком. Глаза ее угрожающе сузились.
Дом отпрянул.
— Когда ты уезжаешь?
— Сейчас же. — Но не сделала ни шагу.
— Уже за полночь.
— Наверное, есть какой-нибудь рейс.
— Я отвезу тебя в аэропорт.
— Я лучше возьму такси.
Они продолжали глядеть друг на друга.
У русских есть слово, которое не имеет эквивалента в английском, вспомнила Тони. Оно означает чувство к человеку, которого когда-то любил.
Именно это чувство она испытывала сейчас к Дому.
Через несколько минут она вызовет по телефону такси. Через несколько минут холодно и спокойно попрощается с Домом. Больше нет причин для ссор. Теперь, когда все кончено.
Больше нет причин и для слез.
ГЛАВА 59
Был канун Рождества. Джонни был в Лас-Вегасе. Он сидел в баре один и пил. Время от времени поднимал стакан на свет и смотрел, много ли осталось, и на секунду создавалось впечатление, что стакан парит в воздухе.
К Джонни подошел человек, которого он никогда раньше не видел.
— Можно к вам присесть?
Джонни недовольно пожал плечами, решив, что ему никогда не нравились крашеные оранжевые мужики.
— Меня зовут Мигель. — Глаза мужчины сверкнули. — Наверное, вы меня не знаете.
— Не знаю, — согласился Джонни, желая, чтобы тот убрался к черту.
Мужчина улыбнулся.
— Нам необходимо обсудить одно дело, мой друг.
Глаза Джонни сузились.
— Вот как?
Мужчина в ответ безмятежно улыбнулся. По акценту Джонни определил, что он откуда-то из Латинской Америки. Джонни залпом допил содержимое стакана.