Опасные клятвы
Шрифт:
— Мы поговорим об этом позже, — говорю я Адрику. — Мне нужно, чтобы ты мне доверял. Если я тебе небезразлична, ты будешь мне доверять.
Я вижу, что он не хочет этого отпускать. Я чувствую, как от него исходит желание продолжать давить, продолжать говорить, заставить меня понять, к чему он клонит, как будто я не понимаю. Как будто каждая часть меня не кричит, чтобы взять его лицо в свои руки и сказать ему, что мне жаль, что это не то, чего я хочу, и что, если бы я могла сделать другой выбор прямо сейчас, я бы сделала. Но на нас смотрят, и я не могу быть
— Позже, — наконец говорит он, его голос грубый и низкий. — Но Марика... мы поговорим об этом.
Что-то в тоне его голоса вызывает во мне одновременно странное возбуждение и тревогу. Но у меня нет времени думать об этом. Он уже уходит, каждая линия его тела напряжена от явного гнева, а Лилиана ждет меня.
Я заставляю себя не смотреть на него, пока иду к ней, и это одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать - позволить ему вот так уйти и не думать об этом. Притвориться, что мне все равно, когда я чувствую себя больной от беспокойства из-за всего этого.
***
На следующий вечер, когда я готовлюсь к ужину с Николаем, Лилианой и Тео, мне становится ненамного легче от всей этой ситуации. Несмотря на то, что Адрик настаивал на том, что мы поговорим позже, он избегает меня с момента нашего неожиданного разговора на тротуаре, и это меня беспокоит. Мне не нравится мысль о том, что он может размышлять о том, как все исправить без моего участия, но я также боюсь искать его сама и пытаться объяснить что-то еще. Я не знаю, что сказать, чтобы стало лучше, и боюсь, что случайно сделаю все намного хуже.
А может ли быть еще хуже? Спрашиваю я себя, роясь в шкатулке с драгоценностями... но я думаю, что может. Я думаю, что всегда есть шанс, что может быть хуже.
Я беру в руки пару сапфировых сережек, смотрю на них и бросаю обратно в шкатулку, испуская разочарованный вздох. Я злюсь на все это, на то, что меня заставляют выйти замуж за человека, которого я не знаю и имею основания ненавидеть, и на то, как я отношусь к Адрику... боюсь его видеть вместо того, чтобы с нетерпением ждать следующего раза. Разве я не заслуживаю хоть какого-то счастья? Думаю я, глядя в зеркало, и быстро смаргиваю слезы, прежде чем успеваю размазать тушь. Меньше всего мне хочется переделывать все заново.
Я нарядилась для сегодняшнего вечера, потому что я знаю, что лучше не появляться на ужине, выглядя плохо подготовленной к встрече с Тео, но я знаю, что Николай предпочел бы, чтобы я не одевалась в темные тона. Я не стала выбирать черный, он вымывает меня, а я достаточно тщеславна, чтобы не выглядеть как бледное привидение, но я выбрала простое темно-синее платье из своего шкафа, коктейльное платье с асимметричным подолом с рюшами и бретелями шириной в несколько дюймов, с не слишком глубоким V-образным вырезом. Я нанесла на веки немного бронзовых теней, добавила тонкие кошачьи глаза и нюдовые губы в надежде, что это одобрит мой брат. Что касается Тео, то мне
Хотя не нужно, если я собираюсь сделать то, что хочет Николай.
Я никогда не была хорошим лжецом. В детстве из-за этого у меня не раз возникали проблемы с отцом. А теперь так много зависит от того, смогу ли я лгать и притворяться в браке с по-настоящему опасным человеком. Я бы хотела, чтобы был какой-то другой путь. Но я верю, что, если бы он был, Николай выбрал бы именно его. Тот, который не закончился бы большим кровопролитием и опасностью, чем этот вариант.
Я все равно беру сапфировые серьги, они лучше всего подходят к моему платью, и вдеваю их в уши. Они тяжелые, доставшиеся мне в наследство от маминой коллекции: большие темно-синие круглые сапфиры, окруженные ореолом из бриллиантов, и свисающие с них сапфиры-капли поменьше. Я зачесываю волосы за уши, прямые и гладкие, чтобы серьги выделялись.
Сверившись с часами, я вижу, что уже почти пора спускаться вниз и встретиться с водителем, чтобы отправиться в новое поместье Николая. Я рада, что он решил устроить ужин именно там, меньше всего мне нужно, чтобы Адрик находился на территории, когда там будет Тео.
Клянусь дьяволом. Я уже почти дошла до лестницы, когда вижу, как он поднимается, на его лице застыло выражение, и я понимаю, что он ищет меня. Черт.
Как только он видит меня, его лицо меняется. Это посылает поток смешанных эмоций, которые я не могу распутать, потому что желание на его лице настолько очевидно. Он смотрит на меня и хочет меня, и в следующую секунду я вижу, как он вспоминает, что сегодня вечером я оделась для другого мужчины. В его глазах появляется такая мгновенная обида, что мне хочется сказать ему, что я была не права. Что я не выйду замуж за Тео, и оделась не для того, чтобы встретиться с ним сегодня вечером.
— Марика. — Его голос стал более четким, как будто он знает, что здесь не о чем беспокоиться. — Нам нужно поговорить.
— Шшш. — Я бросаю взгляд на лестницу, все еще беспокоясь. — Адрик, здесь все еще есть уши. Персонал, другая охрана, ты же знаешь. Они любят сплетничать...
Он смотрит на меня, и я вижу, как напряжение сквозит в каждом его дюйме, как будто он ни на йоту не расслабился с тех пор, как ушел от меня в центре города.
— Мы можем поговорить здесь, где ты беспокоишься за уши, или где-нибудь наедине, но нам нужно поговорить до того, как ты уедешь. Выбирай.
— Я опоздаю... — в моем голосе слышится отчаяние, и не только потому, что я знаю, что из-за этого разговора я опоздаю, что разозлит Николая, но и потому, что я все еще не знаю, что сказать. Я не могу сказать ничего, что улучшило бы ситуацию, и легко могу случайно сделать ее намного хуже.
— Я не буду ждать, пока ты не подпишешь контракт. — Он смотрит на меня, его взгляд скользит по моему платью, сверкающим драгоценностям у моих ушей. — Ты ведь туда едешь, верно? Согласиться выйти замуж за этого картофелевода?