Опасные небеса
Шрифт:
Я поежился, но на этот раз от порыва ветра, особенно пронизывающего.
– Ветер, по-моему, крепчает. Адеберт, пойдем на корабль, мне еще о многом хочется у тебя узнать. Раньше рассвета мы отсюда не вылетим, так что у нас будет время спокойно поговорить.
– Пойдем, – охотно согласился он.
«Соскучился, бедняга, по нормальным условиям и столу. Запеченная на костре рыба хороша в меру. И в обломки „Мантельского удальца“ не сунешься, когда л’хассы в любой момент могут разнести все вокруг».
Как выяснилось, причина была несколько иная:
– А где же твоя
«То-то он, перед тем как сюда войти, расправил усы и придал себе вид бравого парителя, которому любые беды нипочем, – подумал я, глядя на его слегка растерянный вид. – Думай о том, чем дальше будешь заниматься, а не о женщинах, тем более чужих. Или книжки вон читай».
Наверное, несколько седых волос на голове Кеннета добавил спасенный им на погибшем корабле помимо камней сундучок с вещами, среди которых, к моему изумлению, когда он его открыл, я увидел лежавшую на самом верху книгу.
– В Банглу осталась, – пожал плечами я. – Вернее, пришлось оставить. Впрочем, как и всех остальных женщин.
– А не боишься, что ее уведут в твое отсутствие? – неожиданно спросил он.
Ему, как старому другу, к тому же пережившему то, что он не так давно пережил, пожалуй, можно задавать и такие вопросы, хотя они мне не очень-то и приятны. Нет, не боюсь, я верю Николь. Но опасения все же есть, куда от них деться?
– Заходи, заходи Амбруаз, – обрадовался я возможности уклониться от неприятного мне разговора, завидев нашего кока в приоткрытой двери.
Пустынный лев быстро сервировал стол, водрузив в центр стола тушенное в вине мясо со специями, много мяса, большое блюдо, и Кеннет с нетерпением на него поглядывал.
– За встречу, Адеберт! Не самая радостная встреча у нас получилась, но жизнь, как бы там ни было, продолжается, – поднял я стакан, на четверть наполненный замечательным итайским ромом цвета жидкого золота.
Ром – это именно то, что сейчас ему необходимо. В жизни каждого мужчины бывают моменты, когда ром – не крепкий спиртной напиток, а лекарство от всего сразу. Меньше всего мне хотелось утешать Адеберта. Не маленький, переживет, главное, остался жив. К тому же нам еще предстоит отсюда выбраться, что тоже задача не из легких.
Кеннет кивнул и осушил свой стакан до дна. Некоторое время мы ели молча, занятые каждый своими мыслями. Не знаю, о чем думал он, но судя по его лицу, мысли у него были далеко не самые веселые, а мне на глаза снова попался его сундучок.
Смог бы я полезть в разбитый корабль, чтобы забрать свои вещи? Очень сомневаюсь. Разве только для того, чтобы Николь жизнь спасти. А этот человек даже книжки свои забрал.
– Ветер все крепчает, – очнулся от невеселых дум Кеннет. – Ты не представляешь, Сорингер, какие здесь бывают ветра! Тот, что вы сегодня застали, это еще цветочки. Но будь он таким, как обычно, даже твое искусство, которым, честно скажу, я не перестаю восхищаться, тебе бы не помогло.
«Не помогло бы мое искусство, помог бы привод Аднера», – подумал я, но сделал вид, что принял все услышанное за комплимент.
– Зато на обратном пути он станет попутным.
Вскоре мы подняли третий тост: за погибших людей из его команды. Тут появился с новым подносом Амбруаз, и под куриное филе в белом соусе с грибами мы выпили уже за то, чтобы в будущем нам всегда сопутствовала удача. Употреблять ром с этими блюдами, конечно, святотатство, но это было именно то, что Кеннету требовалось – мясо и ром.
После третьего стакана Кеннета проняло так, что он расчувствовался.
– Ты не представляешь, Люк, сколько у меня было надежд, планов, после того, как я вернусь с этого проклятого острова и получу вознаграждение. И что в итоге? И кто я теперь? Один из многих, кто почувствовал вкус неба. Кто жить без него не может, и все, что мне остается, это устроиться на другой корабль. Чужой корабль, понимаешь, чужой! И прощай воля.
Глаза у Кеннета подозрительно заблестели.
«Не хватало еще, чтобы он начал плакаться, – подумал я. – Хорошо, что нас разделяет стол: не представляю себя в роли утешителя мужчин, которым пришлось так много видеть и испытать. И осуждать не имею права: понятия не имею, как бы я сам вел себя на его месте, в одночасье лишившись всего».
– Скажи, Берт, вы нашли эти механизмы, за которыми сюда и отправились? – спросил я для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Механизмы, говоришь?
«А вот это уже будет лишнее, – думал я, глядя на то, как Кеннет наполнил очередной стакан и выпил его до дна. – Хотя, возможно, и нет».
– Механизмы? Тут их полно, механизмов.
Кеннет ткнул через плечо большим пальцем куда-то себе за спину, и именно в этот момент с той стороны донесся грохот, после чего «Небесный странник» заходил ходуном. В несколько прыжков я оказался на мостике, по дороге сбив с ног Амбруаза с еще одним подносом в руках.
Слишком свежи были еще в памяти события, произошедшие на острове Гаруд.
Там тоже все начиналось именно с такого грохота, после чего от острова осталась только парочка скал, торчащих из воды Мертвого моря. На мостике я ухватился за рычаг, готовый в любой момент поднять корабль в воздух, и застыл, прислушиваясь. Следом за мной поочередно появились навигатор Брендос, Гвенаэль Джори, занявший место у штурвала, и капитан Кеннет.
– Рианель, все люди на борту?
– Да, господин капитан, и даже трап убран.
Некоторое время мы стояли, не шелохнувшись. Как будто бы ничего больше не происходило: земля перестала дрожать, и никаких других звуков, кроме шума прибоя от недалекого моря, не было слышно.
– Судя по всему, прозвучал прощальный салют вашему кораблю, капитан Кеннет, – негромко сказал Брендос.
Постояли еще, помолчали.
– Пойдем, Адеберт, – наконец, сказал я.
Наверняка Рианель прав: это сработали покрытые трещинами л’хассы, разнеся в щепки то, что осталось от «Мантельского удальца» после его падения в ущелье. Такое могло произойти и через неделю, год, два, десять, или еще до нашего прибытия на остров. Но произошло именно сейчас.