Опасные небеса
Шрифт:
Или подмигнуть тем двум хорошеньким девчонкам-паури, смотревшим на меня и призывно улыбающимся. Нет, пожалуй, с последним я погорячился, ведь им никак потом не объяснишь, что это всего лишь от чудесного настроения, и ничего большего за этим не стоит.
Под полотняным навесом у входа в таверну, за столиками, действительно сидела вся моя команда. Все вскочили на ноги задолго до того, как я к ним приблизился.
– Поздравляю, капитан! Достойная замена «Небесному страннику»! Мы и не сомневались, что капитан Сорингер своего добьется! – услышал я, когда оказался в окружении своих людей,
– Ну что, орлы, пойдемте, взглянем, на наш новый «Небесный странник»? Да-да, мы назовем его именно так.
И мы пошли, весело переговариваясь, отпуская шуточки и улыбаясь.
– Берни, – обратился я к Аднеру, – а может, вам Хлою с собой захватить? На новом корабле места на всех хватит с избытком.
Тот как-то по-особенному взмахнул рукой, всем своим видом изображая мужчину, которого утомили толпы домогающихся красавиц:
– Надоела она мне, с нею покончено.
Затем неожиданно зло взглянул на Энди Ансельма.
«Все с вами ясно, – догадался я. – Энди прибыл в Банглу намного раньше нас, и не мог не заметить, как ведет себя эта девица. Хотя, вероятнее всего, сообщить все Аднеру была инициатива Мирры, и Энди пришлось ей подчиниться. Но есть в этом и хорошая сторона, теперь я не услышу от него: „Все, капитан Сорингер, хватит с меня. Любимая жена, спокойная работа, куча ползающих на коленях детей – вот что мне теперь нужно“. По крайней мере, в ближайшее время не услышу. Долго же теперь Берни будет злиться на Энди за то, что он открыл ему глаза. Лучше бы уж Мирра это сделала, у них и без того отношения не очень. Та никак не может себе представить, что в таком невзрачном с виду человечке скрывается недюжинный талант. Согласно ее представлениям, такой человек и выглядеть должен соответствующе».
Когда нашим взорам открылся «Небесный скиталец», мы все, как по команде, остановились.
– Красавец! – выразил наше общее мнение Родриг Брис. Затем, мгновенье помолчав, добавил: – Правда, немного запущенный.
И мы все снова с ним безмолвно согласились.
Все мы стояли и смотрели на наш новый корабль. Как будто стоило только сделать шаг и он исчезнет – какое-то наваждение настигло всех сразу.
Первым опомнился, как и положено, капитан.
– Ну что стоим, пойдемте, – сказал я, изо всех сил стараясь, чтобы моя фраза прозвучала как можно небрежнее. – До вечера еще далеко, а работы на корабле, как я посмотрю, на всех хватит. Ну а вечером… – и я тут же себя оборвал, вспомнив, что приглашен к Жануавье, – вернее, завтра вечером, мы как следует и отпразднуем.
Опасался я напрасно: трап был гостеприимно опущен на землю, а на самом корабле не оставалось никого, кроме парочки сторожей, которые встретили нас чуть ли не с радостью. Отчасти я даже расстроился, что не застал на нем ни капитана, ни его навигаторов. Ведь у кого еще было узнать, как ведет себя корабль в полете, чего не любит, а что выполняет с удовольствием. Корабли – как люди, каждый со своими привычками, особенностями и иногда странностями.
Конечно, я и сам все это вскоре буду знать, и все же…
Капитанская каюта на новом моем корабле, как и не трудно было предположить, оказалась значительно
Кровать в спальне оказалась скромной и явно рассчитанной на одного человека. Что и немудрено: при постройке «Небесного странника» я лично давал указания, какой именно она должна быть. Ничего страшного: попрошу – и Родриг мне ложе любой ширины соорудит, причем из драгоценного дерева синуль.
«Только к чему она мне теперь», – думал я, подходя к зеркалу. Зеркало тоже было большим, почти в полный рост.
«Что же во мне изменилось? – разглядывал я свое отражение. – Во время нашей сегодняшней встречи Кристофер Жануавье бросал на меня какие-то непонятные взгляды. Что же тому было причиной? Лицо прежнее, разве что цвет его от постоянного пребывания под жарким тропическим солнцем стал таким же темным, как и у паури. Ах, вот оно что! Нет, ну надо же, не рановато ли?»
На висках серебром поблескивала седина. И когда это, интересно, она успела появиться? Не тогда ли, когда нас несло на скалы, и гибель казалась неизбежной? Или немного раньше, когда, вытаскивая в лодку выпавшегося Энди, я сам угодил в воду – каким-то чудом меня успели выдернуть перед самой пастью гнипельса? Или все началось еще при первом визите на остров Неистовых ветров?
«И плевать, – решительно отошел я от зеркала. – Не барышня. Да за такой корабль я готов полностью стать седым как лунь или вовсе даже облысеть!»
Корабль действительно того стоил. Еще в Эгастере он запал мне в душу, едва только я увидел его. Было в нем какое-то особое изящество линий у корпуса, у надстроек. Даже расположение иллюминаторов казалось каким-то необычно красивым.
И вот он мой. Я погладил дерево переборки, затем, сместившись чуть в сторону, чтобы меня точно нельзя было увидеть в иллюминатор, поцеловал корабль. Глупо, наверное, но мне, почему-то, очень захотелось это сделать.
Перед дверью послышались голоса, и после короткого стука вошли навигатор Брендос, Родриг Брис, Амбруаз Пустынный лев, Аделард Ламнерт, Берни Аднер и Гвенаэль Джори.
– Присаживайтесь господа, – гостеприимно указал я на стулья у стола.
Стол здесь тоже намного больше, чем на предыдущем моем корабле. Но за него, в отличие от прежнего, вся команда не поместится, потому что прибавится она теперь втрое. И это тоже одна из проблем, которую мы должны сейчас решить.
«Начнем с приятного», – и я снял с шеи золотой медальон навигатора.
– Гвенаэль.
– Да, капитан, – живо откликнулся тот, вскакивая со стула.
– Гвенаэль, ты давно его заслужил, – заявил я ему, протягивая медальон. – Новый «Небесный странник» нуждается еще в одном навигаторе, и уж кому, как не тебе, им стать.
Рианель Брендос одобрительно кивнул: все на самом деле именно так.
– Спасибо, капитан! – и тут же, взглянув на Брендоса, поправился: – Благодарю вас, господин капитан.
Существует особая этика общения навигаторов со своими капитанами, и она сильно отличается от того, как разговаривают с ними обычные матросы. Так что привыкай, Гвенаэль, а Брендос будет тебе примером.