Опасные тропы
Шрифт:
— Н-не знаю… Откуда же мне знать?
— Ну, не знаешь, и ладно, так и запишем, — хмуро усмехнулся Ельшин. — Итак, я приду с Брянцевой погулять, там красиво, она цветы любит.
Блистанов неожиданно злобно улыбнулся:
— Пускай приходит…
— Что, страшно стало? — с издевкой произнес Ельшин. — Испугался — узнать может? Не исключено. — И сухо, резко сказал: — Предупреждаю — пальцем не тронь ее. Не послушаешь, пеняй на себя, убью, как собаку. Цацкаться не буду. Без нее мне не удастся выполнить задания — овладеть нужными документами.
— Пан Юлиан, а может, все-таки убрать ее от греха… Зачем тебе эта девка?
— Не твоего ума дело, — рассердился Ельшин.
— А вдруг она меня признает?
— Трясешься? Ну и герой! Она же тогда маленькая была, да и ты иначе выглядел. Да и не обязательно тебе попадаться ей на глаза. Ты лучше думай о деле. Вот что — завтра придет к тебе Гришин, мой агент. С ним — девушка, секретарь директора завода. Сыграй перед ними роль поляка-лесничего так, чтобы ни он, ни она не заметили обмана.
— Понятно.
— Помни, я завел себе двойника. Убедил агента Архитектора, будто пан Юлиан — его новая кличка и что именно его Патрик Смит назначил своим резидентом здесь. Этот ничтожный тип страшно обрадовался.
— Зачем ты это сделал?
Ельшин деловито объяснил:
— Видишь ли, агент Скунс на условленную встречу в Москве не явился. Позже стало известно, что он попал в руки пограничников в Красногорске. А Скунс знал, что шел на связь с паном Юлианом и, конечно, не утаил этого при допросе, полагая, что его откровенность безвредна и лишь может облегчить ему участь. Но, на мою беду, недавно в том же Красногорске провалился и агент-связник, у которого чекисты обнаружили посланную мной микропленку. Работники КГБ получили серьезные козыри. Они могут явиться на завод, если уже не явились, — есть у меня подозрение… В этих условиях оставаться «паном Юлианом» мне невыгодно, пусть уж им будет Гришин. В случае чего, пока с ним возятся, я сумею скрыться.
— Ты не доверяешь этому субъекту?
— Разве таким можно доверять? Но сегодня он свое сделает… Мне придется о нем крепко подумать.
— Ты боишься его или за него?
— Он уже успел основательно «наследить» в течение каких-нибудь нескольких часов — пошутив с секретарем директора и ее возлюбленным, обязательно наследит сейчас, выполняя мое задание, и безусловно оставит следы, доставая документы из сейфа директора завода.
— Так, может, шлепнуть его, не ожидая полного провала? — предложил Крысюк.
— Наоборот, пусть он до конца сыграет роль пана Юлиана, благо она ему ужасно нравится, — ухмыльнулся Ельшин. — Мне это только на руку.
— Он же, сволочь, выдаст тебя, — не сдавался Крысюк.
— Не успеет. Ну, отправляйся к себе и жди, да осторожно, вот-вот должен вернуться Гришин. Не хочу, чтобы он увидел тебя здесь. Да и мне пора уходить.
— Все понятно, пан Юлиан.
Снова слабо звякнула дверная цепочка, наступила тишина.
Глава
Сначала события, связанные с «покушением» на Шаврова, развивались, по мнению Ельшина, нормально, но вскоре заставили его основательно всполошиться…
Пал прохладный осенний вечер. Аня отдыхала на веранде. Зинаида Савельевна сказала ей:
— Переоделась бы, Виталий скоро придет.
Аня молча встала и не спеша направилась к себе. Степанида с помощью своего всегдашнего помощника Пашки-инвалида занималась уборкой. Неожиданно в сопровождении Сени Михеева пришла Дуся.
— Здравствуйте, тетушка, — пропела она от двери. — Можно?
— Что уж, раз пришла, проходи, — заворчала старуха. — Што стряслось?
Дуся положила на стол сумочку, сверток газет, обратилась к Михееву:
— Семен Сидорович, вы меня за углом подождите.
— Пошто гоняешь Сидорыча? — сердито заметила Сте-панида. — Пусть бы тут побыл.
— Что вы, тетушка, как можно, — Дуся вскинула вверх густо накрашенные ресницы. — Это же меня компрометирует! Бог знает чего могут подумать. Нынче девушки какие-то развязные, вульгарные… Фу!.. Не могу же и я такой быть!
А Степанида не унималась:
— И все-то ты с газетами… Глаза потеряешь, а всего не узнаешь, милая.
— Как же без газет? Разве можно… Надо быть в курсе, ни одного дня не пропускаю — читаю. Будущему мужу за меня краснеть не придется.
— Опять ты о нем, о Шаврове! — рассердилась Степанида. — Эх-ма, неугомонная! А што — никак отпустили Сидорыча из тюрьмы-то?
— Отпустили, — подтвердила Дуся.
— И я думала — ну какой же он убивец! — запоздало удивлялась старуха.
Дуся зло сказала:
— Подписку о невыезде взяли, следствие еще будут вести. Нашлись подлецы — ревность ему приписали… Только ничего у них не выйдет, у меня свидетель есть, что Сеня тут ни при чем.
— Вот и хорошо, — согласилась тетка. — Ну, сказывай, што у тебя приключилось?
— Палец вот разболелся, работать мешает, а у тебя травы разные… Можешь вылечить?
Степанида заважничала:
— Я все могу, потому с докторами была запросто, как вот с тобой. К завтраму настой приготовлю, зараз боль снимет. Ох уж ты мне, стрекоза перламутровая.
Дуся неожиданно засмущалась, спросило тихо:
— Ты мне скажи, правда или нет, будто ваша Аня от Шаврова не отходит? Часто она у него в больнице бывает?
Степанида многозначительно поджала губы:
— Раз на раз не приходится.
— Дипломатию разводить начала, — с досадой сказала Дуся. — Я и сама давно чувствовала: споется с ней Шавров. Так, значит, и есть.
Степанида примирительно заметила:
— Пора бы тебе определяться по-серьезному, годы-то не назад, а вперед идут. — Осматривая Дусю, Степанида продолжала свое: — Ишь ты, завсегда разряженная, платье-то крымдышиновое… Ну, ступай, ступай, а то скоро сам пожалует, оголодал небось.