Опасный беглец. Пламя гнева
Шрифт:
Но полковник свернул к своему дому. В собрание — потом. Сперва надо допросить бродягу, пойманного сегодня. Полковник велел джемадару — туземному лейтенанту — привести человека к нему в бенгало.
Вестовой принес светильник и поставил на стол. Всколыхнулась тростниковая занавеска веранды, мошкара тучами зароилась вокруг света.
Полковник сбросил китель — жарко. Сел в плетеное кресло-качалку и, оттолкнувшись ногой, слегка раскачал кресло.
— Ввести! — приказал полковник.
Индуса ввели. Стража
— Имя!
Человек невнятно пробормотал что-то, не разжимая губ. Он смотрел куда-то вбок с бесстрастным, тупым выражением.
— Откуда идешь?
Опять невнятное бормотание и тупой, непонимающий взгляд.
Чалма у человека была завязана, как у мусульманина, узлом с правой стороны, но из-под мусульманской чалмы виднелись длинные волосы индуса.
— Мусульманин? — спросил полковник.
Человек отрицательно мотнул головой.
— Индуист?
Опять неясное бормотание.
— Патан? Перс? — полковник терял терпение.
— Нет.
— Кто же? Говори! — крикнул полковник.
— Земледелец с гор, — равнодушно сказал человек. Он указал рукой куда-то на север.
Услышав этот голос, глухой, невнятный, полковник насторожился. Человек говорил на языке урду, — на этом языке говорят по всей Верхней Индии. Но что-то в его произношении было необычно, — Гаррис не мог уловить, что именно.
Он внимательно вгляделся в индуса.
Тот осторожно перевел взгляд, и на секунду они встретились глазами, — индус и полковник, — точно померились силами. Дерзкая усмешка блеснула в глазах индуса, он отвел глаза.
«Опасный дьявол!» — подумал полковник.
— Откуда идешь? — еще раз резко спросил Гаррис.
— Издалека! — Всё тот же неопределенный кивок куда-то на север.
— Пенджаб?
Человек неохотно мотнул головой:
— Да. Панчанада.
И снова полковник насторожился.
Человек сказал не «Пенджаб», как говорят персы и коренные жители Пятиречья, а «Панчанада», то есть «Страна Пяти Рек». Так называют Пятиречье индусы северо-западной Индии, живущие по соседству с Пенджабом.
«Раджпутана!…» — подумал полковник.
В том, как индус стоял, вытянувшись, у косяка двери, полковник узнавал привычную манеру солдата. Высок, статен, широк в плечах, — таких крестьян набирали в Синде, в Раджпутане, по всей Верхней Индии. Они обычно дюйма на два выше ростом, чем солдаты-европейцы, ловки на ученье, выносливы в походе и очень хороши на парадах.
А эта непонятная смесь одежды:
— Обыскать! — сказал полковник.
Голая волосатая грудь под безрукавкой, жалкая крестьянская сумка за плечами.
— Ничего! — сказал джемадар.
Человек улыбался, смотря в сторону.
И вдруг Гаррис остановил раскачавшееся кресло.
— Дай мне сумку! — сказал он.
Сумка была пуста, несколько сухих хлебных крошек на дне, и ничего больше. Но полковник выдернул перевязывавшую ее полоску кожи и поднял над головой.
— Сипай! Беглый сипай!
Полоска кожи была ремешком от солдатского подсумка.
На какую-то долю секунды лицо человека изменилось: стало опасливым, настороженным. И опять это притворно-тупое выражение.
— Какого полка? — кричал полковник.
Человек молчал.
— Я тебя повешу, мерзавца! Зачем ты пришел ко мне в линии?
— Земляков повидать.
Незнакомец смотрел теперь прямо в лицо полковнику и, не скрываясь, широко, откровенно улыбался, показывая странно укороченные, точно стертые железом передние зубы.
Полковник Гаррис соскочил со своего кресла.
«Зубы!…» — Какое-то неясное воспоминание шевельнулось в сознании Гарриса. Где это он слышал недавно: «зубы, перетертые веревкой»?… Но мысль так и ускользнула, не успев стать ясной ему самому.
Гаррис махнул рукой джемадару.
— Уведи…
— Слушаю, полковник-саиб!
— Двойную стражу, — сказал полковник. — Отвечаешь ты!
— Слушаю, полковник-саиб!
Еще не поздно было идти в дом офицерского собрания. Полковник натянул свежий китель. «Завтра допрошу еще раз», — решил он.
Ходсон уже был в большой гостиной собрания.
Его знали во всем Пенджабе, от Пешавара до Лагора. Длинный, худой, узкоплечий, «тощий саиб», как называли его индусы, офицер Ост-Индской компании Ходсон исходил на своем быстроходном верблюде все дороги Верхней Индии.
— Верблюд мой крив, зато я хорошо вижу на оба глаза, — говорил Ходсон.
Он всегда привозил самые свежие новости.
Перед Ходсоном поставили стакан крепкой пальмовой водки, офицеры бросили карты, все слушали гостя.
— Не явный враг страшен, а тайный! — говорил Ходсон, неторопливо оглядывая собеседников зоркими светлыми глазами. — Знаете ли вы, джентльмены, что в Индии с начала этого года уже идет война? Война тайная, творимая сотнями невидимых рук. Кто видел хлебец, который переносят из селения в селение? Он путешествует с непонятной быстротой. Сегодня знают шесть деревень, завтра — сто. Мои люди пробовали крошить эти хлебцы, резать их на куски, размешивать в воде, — ничего. Мы не смогли разгадать их язык.