Опасный искуситель
Шрифт:
Викарий заметил, с каким ужасом она смотрит на него, и с вызовом вздернул подбородок.
– Нет так нет, и ладно, – сказал он, правда, голос у него был совсем уж мрачный. – Тогда давай продолжать, детка. Повтори-ка мне про эти половинки, постараюсь на сей раз запомнить.
Корделия, склонившая голову над нотами, чувствовала на себе взгляд лорда Веверли. Так продолжалось все утро. Отец изучал нотную грамоту, а лорд Веверли – ее. Ей мешал пристальный взгляд его глаз цвета старинной бронзы. Он напоминал ей взгляд восточного идола, охраняющего свои сокровища.
Почему он не следует примеру Пруденс
Неуверенная в том, что выдержит это еще хоть немного, она пробормотала:
– Наверное, все это вас утомляет, лорд Веверли. – Она вспомнила про его коня, следовавшего за каретой. – Может, вам лучше проехаться верхом, пока вы не засохли с нами от скуки?
Он усмехнулся, и она подумала, не догадался ли он об истинной причине ее слов.
– Неужто мое присутствие вас так раздражает, мисс Шалстоун, что вы готовы отправить меня на холод?
Она покраснела.
– О нет… я не хотела…
– Полагаю, – вмешался викарий, – что Корделия лишь предположила, что вы предпочтете поездку верхом тряске в карете. – Он подмигнул Корделии, и она прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
Но на слова викария герцог не обратил никакого внимания.
– Моя поездка в Белхам была утомительной, но по необходимости пришлось ее вытерпеть. Боюсь, годы, проведенные в Индии, научили меня предпочитать капризам английской погоды удобства кареты, – ответил герцог и мило добавил: – И прелесть столь очаровательной компании.
Она подняла на него глаза и, заметив, что он забавляется ситуацией, осмелела и заметила:
– А я считала, что в некоторых областях Индии довольно холодно.
Он широко улыбнулся, показав свои белоснежные зубы.
– Так вам кое-что известно про Индию?
– Я читала о ней.
– Правда? Видимо, вы обращались к достойным источникам, ибо вы не ошибаетесь. В горных районах Индии бывает довольно холодно. Но я бывал в местах с мягким климатом.
– Мягкий климат? – фыркнул викарий. – Я слышал, что жара влияет на разум человека, пробуждает в нем склонность строить безумные планы. – Он схватил лист с нотами и с отвращением взглянул на Корделию.
Она нервно стиснула руки. Как же отец грубит! И кому – герцогу! Она бы никогда не осмелилась сказать нечто подобное его светлости.
На нападки викария лорд Веверли обижаться не стал, устроился на сиденье поудобнее и сказал:
– Безумные планы? Не безумнее тех, которые вы с дочкой составляли, чтобы обманывать своих прихожан.
Викарий взвился.
– Позвольте вам заметить, ваша светлость…
– Хватит, папа, – прервала его Корделия. Как же ей вынести еще две недели? Отец будет нападать на герцога, а тот – доводить его. – Забудь ненадолго о его светлости и загляни в ноты. Мы слишком удалились от предмета наших занятий.
Она бросила на герцога умоляющий взгляд. Он приподнял бровь и слегка кивнул, давая понять, что и мольбу, и скрытый упрек принял.
– Теперь покажи мне половинные ноты. Их здесь пять. Какие именно? Отец, ворча, повиновался. И они погрузились в занятия. Герцог продолжал внимательно следить за ней, но она старалась
Так они ехали некоторое время относительно спокойно, отец ее даже начал что-то усваивать понемногу, как вдруг карета опасно накренилась, так что все они чуть не попадали с мест, кучер закричал, лошади заржали, и экипаж остановился.
– Черт подери! – воскликнул герцог и, будучи ближе всех к дверце, которая почти что смотрела в небо, распахнул ее и выбрался наружу. Пруденс зашевелилась, громко сетуя на то, что ее разбудили, а викарий пытался приподняться с пола.
Через несколько мгновений в окошко заглянул герцог.
– Запряжная дернулась, увидев лису, и мы заехали в канаву, в которой и застряли, упряжь вся перепуталась, так что вам придется выйти и подождать, пока мы все не поправим. Если повезет, то управимся быстро, – добавил герцог, подавая руку Пруденс и помогая ей выйти. – Как только Хопкинс распряжет лошадей, мы с ним постараемся вытащить карету на дорогу.
Отец подтолкнул Корделию, которая спешно схватила муфту и поправила капюшон, к двери. Герцог подхватил ее за талию и легко, будто ребенка, вытащил из кареты, постаравшись, чтобы она не попала в грязь.
Оставив ее на дороге, он подал руку ее отцу. Потом, сняв верхнее платье, начал расстегивать медные пуговицы камзола.
Взглянув на кучера, который уже распряг лошадей, викарий тоже стал снимать сюртук.
– Я помогу вам.
Отойдя к краю канавы, Корделия стала наблюдать за мужчинами. Герцог скинул камзол. Корделия никогда раньше не видела его без платья. «Интересное зрелище», – подумала она, наблюдая, как он кидает камзол в глубь кареты. Шелковый жилет облегал его тонкую талию и подчеркивал ширину плеч. Портной у него явно был отменный.
Но в белой рубашке он выглядел совсем иначе и не походил на человека, который может позволить себе иметь дорогого портного. Более того, когда он расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава, вид у него был совсем обычный.
Нет, никак не обычный. Человек с такой фигурой не может выглядеть обычно.
– Отвернитесь, – прошипела ей на ухо Пруденс. – Не пристало девушке глазеть на полураздетого мужчину.
Корделия едва не расхохоталась. Пруденс прекрасно знала, скольких рабочих, одетых подобным образом, видела в своей жизни Корделия. Видимо, Пруденс хотела сказать, что девушке не следует смотреть на титулованных особ в таком виде.
Бесполезно указывать Пруденс на сие несоответствие. Корделия повернулась к мужчинам спиной.
– Раз уж мы здесь задержались, я зайду в лес, чтобы… по… необходимости.
Пруденс лишь кивнула. Корделия поспешила к соснам, росшим в некотором отдалении. Обернувшись, она заметила, что Пруденс, сама только что сделавшая ей замечание, не сводит глаз с мужчин. Корделия лишь пожала плечами. Пруденс – большая любительница устанавливать для других правила, которым не следует сама.
«Но я тоже не должна им следовать, – подумала Корделия. – И неважно, что думает отец или говорит Пруденс. У меня здравого смысла побольше, чем у них обоих вместе взятых. – Она презрительно наморщила носик. – Нравится мне смотреть на мужчину в рубашке – и буду смотреть!»