Опасный метод
Шрифт:
Экар (надтреснутым голосом). «Любитель абсента, в разладе с собою…»
Рембо. Полный бред!
Экар. «Обрушил на близких несчетные беды…» Рембо. Я балдею.
Экар. «Жене и ребенку — лишь брань и побои…»
Рембо. «…А пусть не мешают ему, дармоеды!»
Каржа.
Рембо. Я?
Каржа. Ты, ты, мелкий ублюдок. Пошел вон, или я тебя вышвырну. Кем ты себя возомнил?
Рембо. Надеюсь, мне будет дозволено — правда ведь? — возвысить свой голос против истребления французской поэзии.
Каржа. Не надейся. Извинись — и пошел вон.
Верлен. Осторожней.
Рембо (обращаясь к Каржа, побелевшему от гнева). Не подходи.
Каржа. Тоже мне напугал…
(Рембо вытаскивает шпагу).
(стушевавшись) и не такие пугали.
Верлен. Говорю же тебе: осторожней!
Рембо (разворачивается к Экару; с ревом). А теперь твой черед.
(Бросается на Экара, который вначале обмирает от ужаса, но, опомнившись, срывается с места.)
Графоман паршивый!
(Гоняется за Экаром по всему ресторану.)
Чернильный засранец!
(Делает яростный выпад, Экар успевает отгородиться столиком. Кто-то пытается разоружить Рембо, но он бешено размахивает шпагой, грозя зарубить каждого, кто подойдет слишком близко.)
При Франциске Первом по стране бродили мудрые и добрые великаны. Их главное… предназначение заключалось в том, чтобы уничтожать педантов, глупцов и бездарей… (Вскакивает на стол.) Для этого… для этого… великаны просто ссали на них с высоты своего роста — и тогда… и тогда…
Занавес.
Рембо. Заполучив это кольцо — волшебное кольцо, как ты понимаешь, — он первым делом наколдовал себе прекрасную женщину, самую красивую, какую только мог вообразить. И они вдвоем стали жить в безмятежном счастье на голубом южном острове. В один прекрасный день он поведал ей, что с помощью этого кольца может исполнить любое ее желание, и она пожелала, чтобы для нее был построен город. Тут же из морских глубин вырос большой город, с высокими храмами и гулкими дворами, но совершенно безлюдный. Радость ее была так велика, что он позволил ей загадать еще одно желание, и она попросила корабль. Он тотчас же наколдовал ей великолепный галеон, которому не нужны были матросы, чтобы разворачивать шелковые паруса или держать золоченое кормило. Радость ее была столь безмерна, что он позволил ей загадать третье желание. «Так и быть, — сказал он. — Я исполню еще одно твое желание».
«Дай мне подержать кольцо», — попросила она. Он согласился. Безмятежно улыбнувшись, она бросила кольцо в море. И в тот же миг она исчезла, исчез и галеон, а город медленно погрузился в пучину.
Долгое время он неподвижно сидел на берегу, глядя в море. И в конце концов содрогнулся от рыданий: он понял, что обрек себя на вечное одиночество.
Вот и все. Примерно так.
Мне цвета не хватает, цвета. Насыщенного, ароматного, звонкого. Без него все уныло и серо. Хочу сбежать туда, где много цвета, подальше от этой серости. В южные края. Чтобы не плесневеть на каминной полке Европы. Если можно так выразиться. (Усмехается.)
Давайу едем. Я всегда мечтал увидеть море. Это ведь не может продолжаться до бесконечности? Как по-твоему? То есть… я хочу сказать… как по-твоему, мы сможем уехать?
Господи, руки окоченели.
Пора бежать.
Верлен. Из этой кафешки?
Рембо. Из Парижа, из Парижа.
Верлен. Ну, не знаю…
Рембо. Сколько можно? Этому не видно конца. Стоит ей пригрозить тебе разводом — и ты отправляешь меня домой, а как только тучи рассеиваются, выдергиваешь обратно. Пора уже… ты прости, если… (моргает, сосредоточивается) если употреблю ненавистное тебе бранное слово… принять решение.
Верлен. Ох, решение…
Рембо. Да, именно.
Верлен. Я всегда говорю: решимость и глупость — родные сестры.
Рембо. Это ты так считаешь.
Верлен. Как бы то ни было, она сейчас хворает.
Рембо. Ничего удивительного — ты, наверное, опять подпалил ей волосы.
Верлен (негодующе). Не выдумывай! Последний раз я ее поджег в мае.