Опасный мужчина
Шрифт:
Это нелепо, сказала себе Элеонора. Нелепо и смешно. Непрошеная забота Энтони должна была рассердить ее, а не позабавить и тем более не обрадовать. Однако непостижимым образом Элеонора ощущала все три чувства одновременно.
Она взяла подсвечник, вышла из кабинета и поднялась наверх, в спальню. Элеонора никак не могла успокоиться, спать ей не хотелось, но и сосредоточиться на каком-либо занятии она была не в силах. Приблизившись к окну, Элеонора отодвинула тяжелую штору и посмотрела вниз, на тихую ночную улицу. Энтони все еще стоял около
Она продолжала стоять у окна, а тем временем Энтони зашагал прочь, видимо не заметив ничего подозрительного, что-то сказал кучеру и сел в карету. Элеонора решила подождать, пока он отъедет, но карета с места не двигалась. Занавеска на дверце была отодвинута, и в тусклом свете Элеонора разглядела лицо Энтони. Кучер слез с высоких козел, повозился с лошадьми, потом вскарабкался обратно и расположился на сиденье так, будто никуда не спешил. Только тогда Элеонора сообразила, что карета никуда не поедет.
Энтони собирался просидеть в ней всю ночь, наблюдая за домом и его окрестностями. Сейчас Элеоноре опять-таки следовало рассердиться. Но, как ни странно, ей вдруг стало очень хорошо и спокойно.
Элеонора снова достала серебряный ключ и стала его разглядывать. У нее на ладони он казался таким крошечным и хрупким. Неужели именно из-за этой вещи в ее спальне два раза побывал вор? Зачем кому-то ноты с неудачным творением Эдмунда? Может, этот человек думал, что ключ открывает тайник, в котором спрятано нечто ценное?
Элеонора покачала головой. Бессмыслица какая-то. Концы с концами не сходятся. В какую неприятную историю мог ввязаться Эдмунд? И как ей теперь найти выход из ситуации?
Однако больше всего Элеоноре хотелось оставаться независимой и свободной, но как это сделать, когда каждый миг, проведенный с Энтони, заставляет влюбляться в него все сильнее и сильнее?
Глава 11
Сыщик явился около полудня. Это был низкорослый, коренастый, молчаливый человек, и вскоре все домашние перестали замечать его присутствие. К сожалению, того же нельзя было сказать о леди Гонории, приехавшей вместе с дочерью два дня спустя.
Едва покинув карету, почтенная дама не переставала жаловаться – путешествие было слишком долгим, ее, как всегда, сильно укачало, брат проявил ужасную бестактность, без всякого предупреждения заставив ее ехать в Лондон… Войдя в дом, леди Гонория внимательно прищурилась и осмотрела все сверху донизу, дотошно выспрашивая о размерах дома и количестве комнат. Потом с печалью выразила сожаление из-за того, что раньше ее сюда не приглашали. На самом деле Эдмунд постоянно звал мать к себе в гости, однако та неизменно отказывалась – ноги ее не будет в одном доме «с этой мерзавкой».
Саманту невежливое поведение матери смущало, и, в попытке смягчить ее грубость, девочка серьезно объяснила Элеоноре, что мама просто «плохо переносит дорогу». Элеонора улыбнулась в ответ, заверила, что все понимает,
– Саманта, давай попьем чай вместе, – предложила Элеонора. Она проводила леди Гонорию в отведенную ей комнату и поспешно увлекла девочку за собой, пока гостья отдавала пространные распоряжения горничной и исчезновения дочери не заметила.
– С удовольствием, – радостно согласилась Саманта.
Насколько невыносима была мать Эдмунда, настолько же приятна в общении была его сестра. Элеонора радовалась ее присутствию в доме, особенно в тех частых случаях, когда девочка вовремя вмешивалась и уводила мать в моменты, когда Элеонора уже готова была взорваться.
Верный своему обещанию, Энтони после приезда сестры проводил в доме Элеоноры целые дни. Она сама слышала, как леди Гонория рассказывала Саманте, что приятно удивлена таким вниманием. Элеонора не представляла, как Энтони убедил сестру приехать к женщине, которую та презирала и ненавидела. Иногда Элеонора подозревала, что он просто ей заплатил. Никакие аргументы леди Гонорию не убедили бы. Или Энтони просто указал на то, что, остановившись у Элеоноры, можно будет не давать ей житья сутки напролет.
Два дня ничего примечательного не происходило. Когда Элеонора сказала об этом Энтони, тот ответил, что им нужно отправиться куда-нибудь всем вместе.
– Мы не оставили вору никаких шансов. Дни и ночи вас охраняют слуги, вдобавок дома всегда кто-то есть. Нужно уйти на весь вечер. Вам в последнее время приглашения не приходили?
– Развлекаться я не езжу, – ответила Элеонора. – Я ведь до сих пор в полутрауре.
– В самом деле, Энтони! – с осуждением в голосе воскликнула подошедшая леди Гонория. Она как раз услышала их последние слова. – Кто же зовет вдову веселиться?
– Да уж, светские приемы – образец разнузданного веселья! – саркастически отозвался Энтони. – В свет можно выходить и в полутрауре.
– Только не каждый вечер. Хочу оставить время для занятий поприятнее, – сказала Элеонора.
– Где ваши приглашения? – спросил он.
– Ах, Энтони, как бестактно! – укорила брата леди Гонория. – Вряд ли бедняжку вообще куда-то приглашают.
С мстительным удовольствием Элеонора подошла к секретеру из красного дерева и достала толстую стопку конвертов. При виде них глаза леди Гонории стали размером с блюдца.
– Не говори глупостей, Гонория, – строго произнес Энтони. – Элеонора богатая женщина и вдова баронета. Сама понимаешь – завидная невеста. – Он начал перебирать белые конверты, однако все время качал головой и бормотал себе под нос: – Скучно… Еще хуже… Нет, только не к леди Монтроуз! А вот это, кажется чуть-чуть поинтереснее. Неаполитанский консул сегодня вечером дает бал. В честь какого-то графа.
– Держу пари, речь о графе ди Граффео. – Элеонора поморщилась. – Не люблю этого человека. Он такой… отталкивающий.