Опасный Нижний

Курилкин Матвей Геннадьевич

— Вот, так-то лучше, — кивнул Шорох, дождавшись, когда все переоденутся. — Нате вот табачку с корицей, оботритесь хорошенько. Авось поможет. — Он протянул Валерке мешочек.

— Не объяснишь, отчего ты такой вдруг добрый, уважаемый Шорох? — Всё-таки спросил Валерка. — А то, уж прости, даже подозрительно это.

— Песни мне твои очень нравятся, — хмыкнул крысодлак, — за душу берут.

— А если серьёзно? — не принял шутку Птицын.

— Если серьёно… Рыська говорит, те её с собой забрать собираешься?

— Собираюсь, — кивнул Валерка. — Очень мы с ней подружились.

—

Рыську у нас многие жалеют, — сказал Шорох. — Только сил на неё нет, потому как раздражает. Государь прежний нас придавил сильно, промыслов лишил, из-под земли почти не выпускает. Скудно стало в наших норах. Не голодаем, но и не шикуем. Лишние рты кормить… можно, но трудно. Вот и шпыняют все мелкую. Не со зла даже. Просто, когда не можешь помочь, начинаешь злиться. Дети прожорливы. Детей учить нужно. О детях нужно заботиться. А если не можешь, то начинаешь придумывать, почему этот ребёнок — плохой. Вот оно так и получается, что глядь — а ты уже сволочь, которая сироту притесняет. Я это к тому, господин хороший, что зла ей на самом деле у нас никто не желает. Просто сложилось так. И я буду рад, если ей будет хорошо у вас. Потому и помогаю.

— Не врёт, — сказал Демьян. — Даже удивительно, как, князь, ты всегда находишь к разумным подход!

— Ладно, давайте, вяжите меня, — вздохнул Шорох. — И по физиономии съездить не помешало бы, да посильнее. Чтобы, значит, правдоподобность была.

Эту последнюю просьбу Валерка выполнил даже с некоторым удовольствием. Всё-таки трудно испытывать добрые чувства к собственному конвоиру.

Рыська вела беглецов в человеческой форме. Птицын почти сразу перестал понимать, где они находятся — настоящий лабиринт. Слишком много отнорков, слишком много разветвлений. Иногда проходы ветвятся на четыре-пять рукавов — пару раз повернул, и уже всё, заблудился. Дорогу девчонка выбирала мастерски. После той встречи с Шорохом больше на никто на пути не попадался. Коридоры были пустынные и по большей части выглядели совсем заброшенными — дважды даже пришлось перебираться через осыпи. Валерка в эти моменты здорово перетрусил: это мелкая Рыська там легко пробиралась, а остальным было трудно, особенно — Валерке и Глебу.

Девчонка так и не успокоилась — всю дорогу шла мрачная, расстроенная. В конце концов Валерка не выдержал, спросил, когда вышли на относительно ровный участок:

— Рысь, объясни, чего ты так расстроилась? Ну? Вон, до сих пор глаза на мокром месте.

— А чего он меня заметил?! Я так хорошо пряталась, а он взял — и поймал! Я-то думала, я вся такая ловкая и незаметная, а он! Вредный дядька!

— Ну, к лучшему же обошлось. Твой дядка Шорох нам одежды дал. Всё больше шансов, что нас не поймают.

— Ага! Лишь бы от меня избавиться! Всем я мешаю! Никому я не нужная! — Рыська всхлипнула ещё горше и, похоже, собралась снова заплакать.

Валерка слегка растерялся — вот уж не ожидал таких выводов. Пока он думал, что ответить, мимо него протиснулась Алиса, и принялась утешать девчонку, причём обошлась без логических аргументов. Просто обняла, погладила по голове, и сказала:

— Ты нам нужная. И красивая очень. У тебя шёрстка очень мягкая, и цвет замечательный.

А если мы тебя ещё помоем, вообще ослепительная красавица станешь.

— Правда? — всхлипнула Рыська, — Ну, ладно тогда. Не буду расстраиваться. Но ты всё равно больше красивая. Тоже хочу такие волосы!

— У Валеры дома продаются такие краски, которыми можно волосы красить. Если захочешь, мы и тебя покрасим. Только мне вот серенький нравится.

Мысль о том, что она никому не нужна, Рыську окончательно покинула. Теперь девчонка рассуждала больше о том, в какой цвет она хочет покрасить волосы. Варианты предлагались самые разные, и каждый девчонке нравился, отчего она начала впадать в отчаяние — не могла выбрать.

— Да покрасишь разные пряди в разные цвета, раз не знаешь, какой лучше, — ляпнул Валерка, чем ввёл ребёнка в ступор. Она, наверное, секунд двадцать смотрела на парня большими-большими глазами, в которых мелькали безумные причёски всех цветов радуги, а потом Рыська молча развернулась и деревянной походкой двинулась дальше по подземелью. «Блин. Я, кажется, сломал ребёнка. Или выпустил джинна из бутылки, одно из двух», — подумал Валерка. Рыськина походка быстро изменилась — теперь она шла, размахивая руками и что-то шёпотом спрашивала сама у себя и сама же отвечала. «Лучше бы промолчал. Как бы она не перегрелась. И так у неё явно сегодня впечатлений больше, чем за полгода. Ей, небось, спать уже пора!» — ругал себя Птицын.

Рыська, впрочем, быстро оправилась от удара, и постепенно успокоилась, а потом и уставать начала. Слишком долго пришлось идти — там уже и остальные утратили бодрость духа, тем более, тоннель для стандартного размера разумных не рассчитан. Идти на полусогнутых — то ещё удовольствие, особенно учитывая, что в последние пару дней никого особыми изысками не кормили. Пленникам пятого этажа, в отличие от Валерки, приносили какую-то бурду, так что сильно лучше не было. В результате животы у всех подводило, а на голодный желудок переживать испытания судьбы намного сложнее.

— Есть хочется, — Рыська как будто прочитала мысли Птицына. — Надо бы украсть чего-нибудь, только жилые места далеко. Только перед самым выходом будут.

— Тогда и ладно, не стоит рисковать, — предложил Птицын. — Лучше наверху что-нибудь поесть раздобудем.

«Хотя скорее всего, тоже придётся воровать, — мрачно подумал парень. — И даже не воровать, потому что воровать мы, кроме Рыськи никто не умеем, а грабить. Денег-то нет ни копейки! Всё, что было, осталось в тюрьме. Эх, вот что мешало хотя бы охранников обшарить? Уж нашлось бы пару монеток, а всё не так стыдно, как у просто прохожих».

— Что приуныл, княже? — спросил Демьян, когда они остановились на отдых. Рыська довела их до какого-то перекрёстка, достаточно просторного, чтобы можно было хотя бы усесться всем вместе не слишком растягиваясь, вот все и рухнули, прислонившись к стенам.

— Да вот, думаю, как мы еду будем добывать. И как станем добираться до дома на своих двоих-то. Даже если не скрываться от погони, это четыреста вёрст. Хорошо, если дней за десять доберёмся. Только нас ведь раньше найдут — по дорожке из ограбленных жителей.