Опасный поцелуй
Шрифт:
– Каково ваше квалифицированное мнение относительно правдоподобности версий убийства и самоубийства? Большое количество народу ждет моего заключения по этому поводу.
Голос Лиз Контрерас смягчился.
– То, что он лежал в постели, и тот угол, под которым вошла пуля, являются сильными аргументами в пользу самоубийства. Нет следов борьбы. Отсутствие следов обратного удара крови и следов пороха можно приписать неправильному обращению с телом. Но с уверенностью я сказать не могу. Если есть серьезные основания полагать, что он находился в депрессии или был склонен к самоубийству, вам, вероятно, будет
– Благодарю вас, Лиз. Если я решу проводить формальное расследование, вы приедете для дачи показаний?
– Конечно, – ответила Лиз. – Особенно если вы угостите меня одним из этих русских гамбургеров в кафе вашей мачехи.
Уит поболтал с ней еще пару минут, выслушав все, что касалось успехов ее младшей дочери в детской футбольной лиге в Корпус-Кристи, и положил трубку.
Он позвонил Дэлфорду и оставил ему сообщение на автоответчике с просьбой перезвонить, а затем чуть не набрал номер Пэтси Дачемп в «Маринер», чтобы сделать заявление, но вдруг почувствовал усталость и странное разочарование. В конечном итоге здесь уже действительно не оставалось ничего, что нужно было бы раскрывать. И следующий номер газеты Пэтси все равно раньше субботы никого не поразит. Он может поговорить с ней и утром.
Уит отправился домой, спокойно, поужинал вместе с Бейбом и Ириной и уже собрался сесть в автомобиль и съездить в кафе Ирины за компьютером, как тут подъехала Велвет. Он стоял посреди двора и ждал, пока она выйдет из машины.
– У вас найдется минутка для меня? – спросила она.
– Да. У меня для вас новости, – сказал Уит. – У нас есть предсмертная записка. – Он коротко рассказал ей о новых показаниях Сэма.
Велвет прислонилась к машине.
– Этого не может быть, Уит. Я абсолютно не верю в то, что он покончил с собой и убил собственного брата.
– В записке сказано, что смерть Кори была несчастным случаем.
– И все равно я в это не верю. – Она принялась ходить по двору кругами, выплескивая нервное напряжение. – Я в это не верю.
– Но почему? Почему?
– Потому что он был по-настоящему славным парнем. Был. Я могла смотреть на него точно так же, как сейчас смотрю на вас, будучи уверенной, что вы никого не можете убить.
– Иногда мы представляем людей не такими, какие они на самом деле.
Велвет покачала головой.
– Я хочу видеть эту записку.
– Полиция и Хабблы еще не показывали ее прессе. – Он видел, что ей не терпится взглянуть на нее. – Думаю, что не смогу дать вам копию. Простите, Велвет.
– Это все его чертова семейка! Они, нисколько не смущаясь, будут утверждать, что он был убийцей и самоубийцей. Почему бы
Уит не собирался докладывать ей то» что выяснила Лиз Контрерас. Еще не время.
– Пока ничего, – спокойно ответил он и, немного помолчав, добавил: – Расскажите мне о Джуниоре Дэлоуче.
– О Джуниоре? Что рассказать?
– Насколько я знаю, он хотел сниматься в кино.
К его удивлению, она расхохоталась.
– Дорогой мой, я не могу продать Джуниору билет на участие в фильме. В этой выпечке, скажем так, не хватает закваски.
– Он говорил, что Пит ему обещал.
– Только если Джуниор заплатит за это.
– Вы хотите сказать, что актеры вам платят?
– Не совсем так. Я знакома с некоторыми инвесторами, которые хотели бы прийти посмотреть на съемки или сделать несколько своих собственных снимков. Или трахнуть восходящую звезду, если она не возражает. Но никогда при работающей камере.
Уит изучающе посмотрел на нее.
– Мелковато для инвесторов. И скажите мне, пожалуйста, какое отношение все это имеет к любви и счастью и всему тому, о чем вы говорили мне за ленчем? Разве это не превращает вас в обычную мадам из борделя?
– Жизнь – жесткая штука.
– И поэтому вы снова собираетесь погрузиться в это болото аморальности…
– А что я, собственно, должна сделать, Уит? – перебила его Велвет. – Пустить корни здесь, в вашем тихом славном городишке?
– Почему бы вам не снять фильм о Кори, который вы задумали вместе с Питом?
Она уставилась на него.
– Без Пита? Не думаю. К тому же в моем кошельке пусто. У Пита для нового проекта хотя бы были деньги.
– Правильно, здесь годятся любые оправдания; тем более что можно опять снимать эту порнографическую чушь.
– Эта чушь и есть мое дело, и я стараюсь делать его как можно лучше. – Она шагнула в его сторону, приблизившись вплотную. – Хотите испытать, насколько я в этом преуспела? Мы можем вместе снять ленту, которая никогда не будет выпущена в США. Ее будут продавать только в Азии. Й никто здесь никогда не узнает об этом.
Он молча уставился на нее, и секунд через десять она рассмеялась.
– Вы не в состоянии придумать толковый ответ? Уит, под вашей оболочкой уверенности скрывается мальчик, скучный и пресный, как кусок белого хлеба. Но под моим чутким руководством из вас может получиться отличный тостик.
– А под моим чутким руководством вы, возможно, смогли бы выбраться из ямы, в которую угодили. Где-то в глубине души вы понимаете, что порнография – вещь неправильная. Я уверен, что вы осознаете это.
– Я так не думаю. Я не считаю себя ни капли униженной. Для любого мужчины, который платит деньги за мои кассеты, я – лучшая. И меньше всего я нуждаюсь в каком-то благородном рыцаре, который поддержит во мне новые моральные устои. Я не хочу этого, потому что со своими устоями чувствую себя прекрасно, – заявила она. – Я же не пытаюсь убеждать вас в том, что вы поступаете неправильно. Угадать, почему вы до сих пор живете в родительском доме, несмотря на свой далеко не мальчишеский возраст? Очарование вашей мачехи?