Опекун
Шрифт:
Приближаясь к главному входу, блондин поглядывал на часы, надеясь, что не опоздал. И пусть Нуару стабильно не везёт, здесь и сейчас Адриану выпал счастливый билетик. Прямо перед ним, заключённая в цепкие объятия какого-то великовозрастного парня, находилась Маринетт.
Девушка попыталась вырваться из весьма назойливого захвата, в котором она вовсе не планировала оказаться, с ужасом наблюдая за приближением своего опекуна. Его волосы блестели при свете фонарей, но это блеск не шел ни в какое сравнение с дьявольским огнем, которым полыхали
— Мадмуазель Дюпен-Чен, какого чёрта я должен вылавливать вас на другой половине города, да еще и в компании с каким-то бугаем?! Ты забыла мою лекцию по общению с парнями? — Адриан все ругался и ругался, привлекая к их троице всё больше внимания. Маринетт залилась алым румянцем до самых ушей, тщетно пытаясь втянуть шею в плечи. Одно радовало — Этьен, воспользовавшись моментом, постарался как можно быстрее унести ноги. Девушка бросила ему вслед презрительный взгляд. «А в школе такой смелый! Пфф…»
— Адриан, прекрати орать, на нас уже вся улица уставилась! И чего ты прилетел на всех парах? Как видишь, я в целости и сохранности, — огрызнулась синевласка, скрестив руки на груди.
— Ты знаешь правила!
— К черту твои правила! Ты сам их не соблюдаешь. Таскаешь к нам в дом кого попало. Меня Этьен даже поцеловать не успел, а вот ты явно провел время куда продуктивнее, — ядовитые слова так и срывались с её губ. Каждое было пропитано ревностью, которую обозленный мужчина вновь не заметил.
— Я взрослый и могу сам отвечать за свои поступки, — возразил ей Адриан, но голос все же сбавил. Упрек девушки был обоснованным и это оставляло в душе неприятный осадок. — А то, что ты не натворила глупостей, так это потому, что я вовремя вмешался. Всё, поехали домой!
— Тиран! Ненавижу! — Маринетт попыталась оттолкнуть его со своего пути, но столкнулась лишь с прочной стеной из мышц, которые столь хрупкая девушка была просто не в силах сдвинуть с места. Фыркнув, она обошла блондина и побежала к уже знакомому автомобилю, уговаривая себя не разреветься от всего, что сегодня произошло.
Адриан тяжело выдохнул и возвёл глаза к темнеющему небу, надеясь на какое-то озарение, но ничего, естественно, не последовало. Он был рад, что парнишка вовремя удрал, потому что не был уверен, что не вытрепал бы из него всю душу за то, что тот посмел касаться Мари. Возможно, он перебарщивал со своей заботой, но ничего не мог поделать с захлестнувшими его эмоциями. Это было как-то… непривычно. «Похоже, что мне придется повторить семинар по половому воспитанию молодежи».
========== Глава 6 ==========
К несчастью для Маринетт, у её опекуна слова с делом не расходились. Сказал про домашний арест — получите и распишитесь. Девушку отпускали из дома только для посещения школы и забирали сразу по завершении последнего урока. Все прогулки сводились к периметру сада, территорию которого покидать не разрешалось. Чем не тюрьма? Хорошо хоть то, что
— Я не голодна! — огрызнулась Мари, влетая в свою комнату, и нарочито громко хлопнула дверью. Маленькое проявление дерзости и на лице застыла победоносная улыбка.
В такие дни, как сегодня, злость на Адриана перекрывала все прочие эмоции, что пробуждал в её душе мужчина. В таком состоянии было куда проще демонстрировать все прелести своего характера, балансируя на грани дозволенного. Возможно, своим поведением она делала только хуже, но кто способен мыслить рационально, находясь в полном разладе с собственными эмоциями и гормонами, бушующими в теле семнадцатилетней девушки?
Свесившись с кровати, Мари потянула на себя небольшой сундучок, запрятанный у самой стены. Настоящая девичья сокровищница, не предназначенная для чужих глаз. Внутри находился дневник, что девушка начала вести спустя год после того, как переехала в особняк Агрестов, и прочие мелочи, которые были дороги ей. Первое время дневник был для неё настоящим спасением — молчаливый свидетель всех её мыслей, чувств и переживаний.
Маринетт пробежалась подушечками пальцев по шершавой поверхности бумаги и принялась перелистывать страницы, окунаясь в бездну воспоминаний. Взгляд скользил по испещрённым мелким почерком листам. Первые записи были совсем детскими: наклон букв гулял, было много зачёркнутых предложений и нарисованных повсюду котят, щенят и непонятных закорючек.
Внимание привлекла одна из первых записей с пометкой «Маринетт Дюпен-Чен, 8 лет». Она помнила, что всегда писала свое имя полностью, бережно выводя каждую букву в фамилии — единственном, что осталось ей от родителей.
«…Я так сильно скучаю по маме и папе. Сегодня ровно год, как их нет рядом. Очень больно. Весь день прячусь на чердаке, здесь меня никто не сможет найти. Особенно сын того мужчины, о котором я не хочу вспоминать. Адриан кажется хорошим, но я всё ещё осторожничаю. А ещё он дарит мне мальчишеские игрушки, но я принимаю их, чтобы не обидеть его. Вертолёт, железная дорога и костюм каратиста. Что дальше? Ему нужно запретить делать такие вещи…»
В небольшом кусочке текста для девушки была собрана и боль утраты, и смешные моменты, связанные с её опекуном. Память живо подбросила ей тот вечер, когда она несколько часов просидела на самом верху, прислушиваясь к шагам в гостиной и мечтая просто испариться.
***
Похоже, что последний человек поднимался под самую крышу ещё в прошлом веке. Как можно столь дотошно следить за всем домом и бросить на произвол судьбы такое чудесное место? Мне нравится прятаться здесь, мое маленькое укрытие, где никто не додумается поискать. Адриан снова исчез куда-то, как делал довольно часто, но так даже лучше. Он забавный, но слишком уж сильно набивается ко мне в друзья.