Операция "Ананас"
Шрифт:
Открылась дверь и из машины выпрыгнул черноволосый мент в штатском.
— Ярослав, — твёрдо сказал он и протянул руку.
— Будет с тобой работать, — пояснил Ананьин.
Я пожал протянутую руку и… в то же мгновенье почувствовал холодный металл на запястье. Щёлк! На правой руке защёлкнулся браслет.
— Давай портфель, — процедил мой новый знакомый и дёрнул его из моих рук.
— Э, что за произвол! — заорал я. — Я в прокуратуру обращение напишу!
— Тихо! — грубо бросил Выдрин и показал своё запястье.
Мы были скованы одними наручниками.
— Залезай
Мы забрались в салон. Все трое. За рулём сидел мент в форме.
— Где бабки? — криво усмехнулся Ананас.
— Какие бабки? Что на вас нашло?
— Ты думал, что будешь подрезать лавэ, а я что? Думал, я член буду сосать? Это ты ошибся, сынок, очень сильно ошибся.
Выдрин вытащил из портфеля свёрток с деньгами.
— Нашёл, — кивнул он.
— Ну вот и хорошо, — оскалился Ананьин. — Хорошо. А теперь слушай сюда. Бабки я изымаю. Это компенсация для меня. Поехали, ребята, поехали! Чего голову-то морочите.
— У меня же самолёт! — воскликнул я.
— Ну, это уже не факт, — подбодрил меня он. — Совсем даже не факт
14. В городе Сочи тёмные ночи
Ах ты ж урод! Я набрал в лёгкие побольше воздуха, досчитал до десяти и выдохнул. Потом улыбнулся и посмотрел на прикованного ко мне мента. Он был плотным и накачанным, с чёрными тщательно расчёсанными волосами, разделёнными розовым пробором. Подбородок казался весьма внушительным, а маленькие глазки делали его похожим на поросёнка.
— Выдрин, — сказал я ему, — ну-ка, выйди, постой рядом с тачкой.
Он уставился на своего шефа и никак не отреагировал на мои слова.
— И шофёра с собой прихвати, — добавил я и шевельнул скованной рукой. — Отстёгивай.
— Ты больно-то не зарывайся! — усмехнулся Ананас.
— Да? — поднял я брови. — Ну, как желаете. Я тогда при них скажу, что хотел.
Ананьин прищурился, помолчал и всё-таки решил сделать по-моему.
— Ярослав, — кивнул он, — отстегнись-ка и подожди у двери… вместе с…
Водитель, не дожидаясь пояснений сразу выскользнул из машины. Выдрин немного повозился с наручниками, отстегнул браслет со своего запястья и вышел наружу. Дождавшись, когда двери захлопнутся, я тут же убрал улыбку.
— Это вы не больно-то зарывайтесь, Илья Михеевич, — сказал я, глядя прямо ему в глаза.
— Чего?! — грозно нахмурился он.
— Страшные рожи подчинённым своим будете строить, а со мной у вас совсем другие отношения.
Он выпучил глаза, мгновенно покраснел и открыл рот.
— Ах, ты паршивец… — прошипел он…
— Я вам сказал, что буду сотрудничать? Сказал. Зачем вы выкобениваетесь тогда? Хотите показать, кто в доме хозяин? Да мне насрать. Если будете продолжать в том же духе, сотрудничества не будет. Ловите своих расхитителей сами. Посадите меня? Ну-ну, попытайтесь. У вас кроме домыслов ничего нет.
— Ну, — угрожающе вставил он, — это ты сейчас узнаешь. Не хочешь по-хорошему…
— Да помолчите хоть минуту. По-хорошему вы сами не хотите. Ну и хер с вами. Значит будем биться не на жизнь, а на смерть. Потому что работать я буду только в нормальных
Ананьин запрокинул вдруг голову и заржал:
— Напугал бабу толстым хером! Тесть подарил!
— А помимо моей жалобы в прокуратуру пойдёт ещё рой бумаг — от Кофмана, из Елисеевского, от начальника Моспромторга, фронтовика и героя Советского Союза, между прочим. Не понимаете, как нужно работать, я вас научу.
— Щенок! — визгливо воскликнул он. — Ты кого пугаешь! Да я…
— Отобьётесь? Наверное, хотя и не факт. В любом случае, жопа так у вас подгорит, что на повышение по службе в ближайшее время можете не рассчитывать, будь вы хоть сыном Брежнева. Никто не поможет. И о разработке всех названных мной жалобщиков тоже забудьте. И о том, что я вас приведу на тучные луга, засеянные разжиревшими от бабок цеховиками не помышляйте. И, тем более, о том, что вы будете с них стричь первоклассную и очень дорогую шерсть.
— Ты кто такой? — прохрипел он, пуча глаза. — Да я тебя в порошок сотру. Никто про тебя даже не вспомнит.
— Это про вас не вспомнят. Ни Щёлоков, ни его зам. Таких, как вы хоть жопой ешь, убивать таких надо, а я один в своём роде, уникум. И вы это знаете. Как и то, что за мою голову вас наизнанку вывернут, жопу вами вытрут и в канализацию смоют. Сами ведь должны понимать, но, тем не менее, нарываетесь.
— Ну, что же ты сразу меня в канализацию не смыл? — немного взяв себя в руки, ехидно усмехнулся он.
Впрочем, желваки на скулах ясно показывали, что внутри у него всё кипит.
— А зачем? Всё равно кого-то кормить придётся. Вас не будет, так другой нарисуется. По мне так лучше иметь добрые деловые отношения и заранее обговорённые полномочия и потребности, чем конфронтацию и войну. Но если вы предпочитаете войну, я готов. Не раскусили меня сразу? Это ваша проблема. Не поняли, о чём речь идёт? Это тоже ваша проблема. А идёт здесь речь не о паре-тройке экономических преступлений, затесавшихся среди перечня противозаконных деяний. И не о моём тесте. Если честно, хер вам, а не Кофман. Речь идёт о контроле над мощными финансовыми потоками. Знаете, что это значит? Это значит контроль над денежной рекой, по которой текут миллионы рублей и долларов, и дойчемарок и прочего добра. У вас лично этого контроля не будет, разумеется, но будет возможность к реке этой присосаться. Правда не задаром, ясно дело. А за верную и преданную службу, в рамках которой вы будете отгонять от реки желающих зачерпнуть нахаляву. Таких же мошенников, как вы сами.
Я замолчал и в машине повисла тишина. Ананьин переваривал услышанное. Блеф, естественно, но говорил-то я весьма уверенно и чётко. Что-то было подготовлено заранее, а что-то оказалось чистой импровизацией. Просто он меня до ужаса разозлил. Ну, а на фоне моей фантастической осведомлённости, это могло прокатить.
И, опять же, после того как с другой стороны меня прихватил Миша, можно было и поиграть немного на противоречиях. Казалось бы ситуация усложнилась, но нет, теперь я почувствовал себя намного более уверенно.