Операция "Ананас"
Шрифт:
— Слушай, — доверительно сказал он и чуть наклонился в мою сторону. — Как это возможно, вообще? У тебя есть соображения? Как так вышло, что ты вдруг узнал обо всех этих… Ну-у-у…
— Феномен, — с серьёзным видом ответил я. — Только выпил сегодня я не так уж и много, чтобы позволить развязаться языку.
Выйдя из бара, я удачно поймал такси и помчался к Кофманам. Цветов не было, но в гастрономе недалеко от их дома я купил торт. Обычный
— Простите, Ада Григорьевна, — виновато сказал я, передавая ей коробку. — Торт банальный и примитивный, но очень вкусный, если продавщица меня не обманула. Моя ненаглядная дома?
— Проходи, Саша, проходи. Эллочка дома.
— Я ненадолго, к сожалению. Мне нужно уехать будет на день-два. А Яков Михайлович пришёл уже?
— Скоро будет. А тебя что, в командировку отправляют? Не успел выйти на работу уже гонят? Надо сказать Яше, чтобы разобрался, а то это не дело.
Я улыбнулся.
— А где же невеста моя? У вас всё хорошо? Вы печальная какая-то, Ада Григорьевна.
— Скорее, это недоумение, чем печаль.
— А что такое? — нахмурился я.
— Да, — она махнула рукой. — Ничего особенного. Ты проходи, пожалуйста. Элла у себя в комнате.
Она понесла торт на кухню, а я направился в комнату Эллы. Дверь оказалась закрытой. Я постучал и нажал на ручку, но она не поддалась.
— Сим-сим, откройся! Элла, это я!
Ответа не последовало. Я обернулся к подошедшей Аде, но она только плечами пожала и чуть приподняла руки. Я снова постучал.
— Петушок-петушок, золотой гребешок, выгляни в окошко — дам тебе горошка!
Мне показалось, что за дверью раздался тихий звук, но дверь оставалась закрытой.
— Элла, ау! Просыпайся, пожалуйста. Жених приехал. И скоро ему снова уезжать.
— Так пусть тогда, — раздалось из-за двери, щёлкнул замок и передо мной возникла моя суженая. — Так пусть тогда и не возвращается никогда!
Глаза её метали молнии, щёки пылали и вообще, лицо было искажёно яростью.
— Пошёл вон! — бросила она. — Пошёл, нахрен, вон! И больше не смей здесь появляться!
Бац! Дверь с грохотом захлопнулась, остановившись прямо перед моим носом.
21. Колобок, я тебя съем
Я обернулся к матери Эллы. Но она только вздохнула и развела руками.
— Не знаю, — одними губами произнесла она. — Сама не своя сегодня. Пришла домой и вот такая, как фурия…
Дверь неожиданно распахнулась.
— Это я фурия? — гневно воскликнула Элла. — Это я фурия? А этот козлище, любимчик твой, кто, если я фурия?
Она вытянула в мою сторону руку, показывая напряжённым указательным пальцем, где, по её мнению находится козлище.
— Эллочка… — растерянно пробормотала Ада Григорьевна. — Что с тобой?
—
— А что с ним? — удивлённо спросил я.
— Почему несостоявшимся? — тоже удивлённо спросила её мать.
— Почему несостоявшимся?! — гневно и одновременно торжествующе прокричала Элла. — А я тебе сейчас расскажу. Он когда прилетел знаешь? Сегодня рано утром! И куда поехал из аэропорта? Не в курсе ты? Я вот тоже не знаю!
— К бабушке, — пожал я плечами. — О чём речь вообще? Днём я с отцом твоим…
— Куда и зачем он попёрся мы не знаем, так? — не обращая на меня внимания продолжала слетевшая с катушек невеста. — Хотя нет, кое-что нам известно! У него есть баба, с которой они и живёт, а говорит, что с бабушкой. Вот представь, мама, приходишь ты с подружкой в «Метелицу», а там наш папа целует какую-то рыжую тварь, кормит её мороженым, что-то шепчет на ушко и держит за ручку!
— Яша?! — в ужасе прошептала Ада Григорьевна и глаза её широко раскрылись.
— Да причём здесь Яша! Я не про папу сейчас! Вот это самое козлище! Я его жду, места не нахожу, а он с какой-то проституткой по кабакам ходит обжиматься! На глазах у москвичей и гостей столицы, между прочим. Не позвонил даже, не поговорил! У него, наверное, времени не было. Ну, ещё бы рыжую лошадь же объезжать надо.
— Эллочка, — ахнула мама. — Первый раз слышу, чтобы ты так разговаривала.
Да, зря не позвонил. Я про неё даже и не думал, честно говоря, про Эллочку эту. Неудобно, конечно, но…
— Саша… — потеряно произнесла тёща.
— Ада Григорьевна, да не переживайте, пожалуйста, — как смог беззаботно махнул я рукой. — Это десятиминутная встреча была. Одноклассница. Но у нас с ней ничего нет, наоборот, она замуж выходит за нашего общего друга. Никакой там романтики и никакого…
— Ах, ты подлец! — закричала Элла. — На меня смотри, во-первых, мама ни при чём! Я всё видела! Собственными глазами! Лицемер! Лжец! Подонок! Я ему верила, мама! Цвет моей юности…
— Остановись! — перебил её я. — Остановись, милая. У меня нет шашней на стороне. Эта встреча тебе ничем не угрожает.
— Ах, не угрожает?! Ну, спасибо большое! Успокоил! Конечно, не угрожает! Ещё не родилась та тварь, которая бы мне могла угрожать! Но и ты мне больше не угрожаешь! Всё кончено! Пошёл вон! Ненавижу тебя!
Дверь снова захлопнулась с ещё большим грохотом, и из-за неё послышались громкие театральные рыдания.
— Ну всё, — покачала головой тёща. — Началось…
Она кивнула мне, чтобы я следовал за ней.
— Что же ты так-то? — сокрушённо спросила она у меня.
— Ада Григорьевна, — покачал я головой и усмехнулся.