Операция «андраши»
Шрифт:
Том спросил:
— Значит, вы добрались до Андраши?
Корнуэлл хлопал себя ладонями по груди.
— Да, я до него добрался. Вернее, до них. Их двое. Его дочь…
— Дочь? Значит, набирается целая компания?
— И это тоже… Трудностей будет много.
Они наконец посмотрели друг на друга прямо и открыто. Корнуэлл весело улыбнулся:
— Ну, рад вас видеть, Том.
Он улыбнулся в ответ, уже почти без неловкости.
— Тяжело было… на том берегу?
— Нелегко. — Но Корнуэлл думал о другом. — Ну как, получили, Том? Эту… как вы ее называете? Длину волны?
Корнуэлл
— Нет, правда, получили?
— От связного с гор десять дней назад. И у меня есть для вас радиограммы.
— Вы не шутите? Передатчик правда работает? Вы установили связь?
— Конечно, работает.
Корнуэлл, сдерживаясь, пробормотал!
— Чудесно, правда?
Нельзя не испытывать симпатии к человеку, который так умеет обуздывать свои честолюбивые устремления.
Марко окликнул их, размахивая куском свинины. Они поговорят потом. А пока радость и теплота были еще слишком сильны в них. Марко звал их к костру и дружески улыбался. Они присоединились к кольцу у костра и ели нежную жареную свинину, а кругом все говорили хором, перебивая друг друга. Нельзя не относиться с симпатией к людям, которые с такой свободой высказывают все, что у них на душе. И ведь они имеют право радоваться. Разве они не доказали вновь, что их родная земля принадлежит им? Что она свободна? И к черту то, что начнется завтра.
Марко подошел к нему и стиснул в объятиях так, что он чуть не подавился свининой.
— Что я тебе говорил, Бора? Не кормишь ты Николу. Посмотри, он у тебя совсем отощал. Как же это ты, Бора?
— Да просто он от роду худой, — заспорил Бора, морща крючковатый нос и подмигивая. — Бедный англичанин, худой как щепка. Они там у себя совсем ничего не едят.
— Да неужели? — закричал Марко. — Ты мне вот что скажи, Бора, ты умеешь думать о чем-нибудь, кроме еды?
— Ты бы посмотрел, Марко, каким я раньше был! В нашем краю прежде было все что угодно. Еда, Марко. И какая еда! И вино. Вот спроси Станко.
— Э-эй, Бора, ты же был самый тощий человек на всей Плаве Горе…
— Самый жирный? Не был я жирным. Я был сильным. Не то что теперь, когда я беден и слаб.
— У тебя партизанская хворь, Бора, — захохотал Марко. — Не можешь спать, не можешь есть, не можешь ходить, не можешь… ладно уж, не стану говорить него! — Он схватил Тома за лацкан мундира. — Молодому человеку такие слова слушать не годится! — Он пнул ногой в угли, и над ними заклубился дым. — Ну а эта свинья? Откуда она у вас? Разве вы не знаете, что имущество местного населения трогать запрещается?
— Это свинья усташей. Фашистская свинья, — пробурчал Станко, оправдываясь. — Она не из наших.
— А! — крикнул Марко. — Не верю я этому!
— Ей-богу, Марко, вот спроси у Милована. Эй, Милован, расскажи Марко, как ты добыл эту свинью.
— Я ходил вниз и забрал ее, Станко. Ты же знаешь. В Емельяновом Дворе. Вчера. Прямо у них под носом.
— Ого-го-го! — загремел Марко. — Нет, вы послушайте его! Он взял в плен свинью. Фашистскую свинью! Матерь божья, чем мы не вояки? — Марко снова захохотал, просто потому, что все они тут
— Клянусь тебе, Марко. Она была заперта у них в сарае. Мне рассказал староста в Сушаце.
— Ну да! Староста рассказал тебе про свинью, чтобы ты выручил ее для их деревни, верно? Ведь верно? А ты забрал свинью и притащил ее прямо сюда, верно?
— Марко, нам нечего было есть. Марко оттолкнул его.
— Бандиты. Если вы еще раз такое сделаете, я вас расстреляю. — Но радость минуты пересилила: лукаво скосившись на Корнуэлла, который стоял чуть в стороне и не ел, он снова весело закричал: — Но это хорошая свинья, капитан, ведь верно? А принципы — это еще не все, ведь так? Можете вы выиграть войну одними принципами? Нет, дорогой капитан, этого вы никак не можете, даже вы! То есть если у вас нет для этого танковой армии. Но и тогда… — Он стремительно нагнулся к костру, отрезал внушительный кусок от окорока и поднес его Корнуэллу на кончике ножа. — Вот, капитан! Ешьте и грейтесь, пока можете. Весна наступает, но не она одна.
Том подвинулся, давая Корнуэллу место у костра. Корнуэллу обязательно надо было ждать, чтобы его пригласили. Свинья ведь их, а не его. Они сами ее добыли. Без его помощи. И без помощи могучих армий и денежных мешков за морем, без помощи знамен и славы, осеняющих Италию к Африку. Он будет ждать, чтобы его пригласили. Почти три месяца ни один самолет не прилетал, чтобы сбросить контейнер с припасами на Главицу или где-нибудь еще в границах кружка, помеченного «кап. Корнуэлл» на картах в планшетах, хранящихся в комнатах с табличками «Вход воспрещен. Постучите и ждите». Том со злостью, но и с некоторой гордостью смотрел, как Корнуэлл неторопливо, чопорно шагает по ломкому дерну Главицы к костру: делегация, принимающая условия, — англичанин, напряженно щурящий глаза на узком загорелом лице, неловкий в каждом движении. Все они смотрели на него. Том поежился от смущения. Станко толкнул Бору.
— Подвинь-ка задницу!
Бора стал боком, освобождая место.
— Ешьте, капитан, не стесняйтесь. Свинина хорошая.
Голос Марко прозвучал в тихом воздухе, как выстрел:
— Видите, капитан? Каждый кулик свое болото хвалит. Черт подери, это наш пруд, понимаете? Наша Плава Гора, наши люди. Что о них подумает эта женщина, как, по-вашему?
— Еще и женщина? — спросил Бора. — О ней раньше ничего не говорили.
— Отец и дочь, вот так. А они согласятся, капитан? Как, по-вашему?
— Должны согласиться, — вмешался Том.
— Вы о чем, Том?
— А вот… — Том порылся во внутреннем кармане и вытащил листок. — Ни одна группа не переврана. — Он прочел вслух: — «Необходимо переправить Андраши всей возможной быстротой вопрос первостепенной военной важности…»
Корнуэлл предостерегающе положил руку ему на локоть, а Марко сказал:
— Конспирация. И правильно. Поговорим об этом потом.
Корнуэлл схватил листок и, читая радиограмму про себя, удовлетворенно сжал губы.