Операция «Крепкий поцелуй»
Шрифт:
Не переставая распевать, он периодически бросал клавиши и начинал то отбивать ритм, хлопая ладонью по такому же вороненому, как и он сам, полированному телу рояля, то, забавно подбрасывая фалды своего фрака, быстро и неожиданно ловко для своей комплекции крутился на винтовой табуретке, стреляя глазами-прожекторами во все стороны.
– И сколько их всего? – поинтересовался Тоффрой у Олейникова, который неожиданно прервал свой рассказ и с любопытством, переходящим в восхищение,
– Что? – не поворачивая головы переспросил Петр.
– Сколько всего человек в агентурной сети? – с легким раздражением в голосе повторил вопрос генерал.
– Точно не знаю, – пожал плечами Олейников. – Думаю, не один десяток. Вы любите джаз?
– Какой к черту джаз! – вспыхнул Тоффрой. – Во-первых, это не джаз, а во-вторых, мы здесь не для того…
– Тише, тише, – повернулся к нему Олейников. – Ну не джаз – так не джаз, не кипятитесь. Просто я не исключаю, что и в этом заведении есть кто-нибудь, кто работает на советскую разведку. Сюда же часто захаживают ваши вояки – прекрасное место для сбора информации и вербовки. Ведите себя естественней! И тише.
Тоффрой нервно оглядел зал – после слов Олейникова многие посетители да и официанты показались ему подозрительными.
– Давайте лучше выпьем! – предложил Петр, пододвигаясь к генералу поближе, поднимая одной рукой стакан с виски, а другой незаметно для окружающих протягивая Тоффрою банкноты, которые он получил от Плужникова. – Возьмите и быстро спрячьте в карман. Рассматривать будете дома. Здесь четыре купюры: марки, франки, фунты и доллары.
Тоффрой взял деньги, но в карман не убрал, а сжал в кулаке.
– Итак, – продолжил Олейников, – сеть агентов весьма широка, они хорошо законспирированы, так хорошо, что вы никогда бы не заподозрили никого из них. Они есть в правительствах и штабах, в научных и инженерных лабораториях, в ФБР и даже у вас в ЦРУ! Все ваши структуры давно изъедены молью, генерал. Кругом предатели и шпионы. Имен агентов я не знаю, мне были даны лишь выходы на резидентов: в Западном Берлине, Франции, Англии и США. Я дам вам ниточку, а вы, если потянете хорошенько, – распутаете весь клубок.
– Ну имена хотя бы этих четырех вы знаете?
– Нет. И упреждая следующий вопрос – в лицо я тоже никого не знаю, фотокарточек их не видел, но вот каждому из них была предъявлена фотография моей персоны – они сами опознают меня при встрече. Им я должен отдать эти банкноты: марки – в Берлине, франки – в Париже, фунты и доллары, как даже вам нетрудно догадаться, – в Англии и в США соответственно. На каждой купюре микрошифр с заданиями и инструкциями. Так что сделайте копии, а оригиналы верните мне.
– И что там за задания и инструкции? – спросил Тоффрой.
– Шифр на банкнотах мне неизвестен, – пожал плечами Олейников. – Но я знаю, что сеть планируется задействовать в крупномасштабной
– Зачем это?
– Ну, поверив в свое ядерное преимущество, вы почувствуете безнаказанность и решите, например, в ответ на возведение берлинской стены нанести удар обычными вооружениями по Восточной Германии. СССР выступит в ООН, объявит вас агрессором и в глазах мировой общественности будет иметь право использовать свои войска. А когда советские танки войдут в Париж…
– В Париж? – ухмыльнулся Тоффрой.
– Вы думаете, они ограничатся Западным Берлином? – рассмеялся Олейников. – В Париж, мой генерал, в Париж! А также в Рим и, не исключаю, что в Лондон… Войск у них в Европе намного больше, чем у всех стран НАТО, вместе взятых. Вы замахнетесь ядерной дубиной, и тут-то Советы опубликуют истинную информацию – сколько у них по сусекам ракет припрятано. И когда вы поймете, что их ядерный ответ будет для вас неприемлем и откажитесь от нанесения удара, игра уже будет сыграна – вся Европа станет коммунистической!
Тоффрой напряженно слушал. В его глазах одновременно играли искорки и тревоги и недоверия.
– И еще, – продолжил Олейников. – Я знаю, что КГБ планирует в ближайшее время забросить на Запад под видом предателей-перебежчиков несколько новых агентов из СССР, которые подтвердили бы вам эту дезинформацию.
– Вас, например? – усмехнулся генерал.
Олейников рассмеялся:
– Как быстро вы меня раскусили! Ладно, верните мне банкноты, я ими хоть здесь в баре расплачусь или вон певцу этому замечательному чаевые дам.
И Петр потянулся было за банкнотами, но Тоффрой быстро сунул их в карман, подозрительно поглядывая на чернокожего певца, который, продолжая петь и пританцовывать, уже спустился со сцены и шел меж столиков в их сторону.
– Он что? Один из них? – съязвил Тоффрой.
– Ага, – расхохотался Петр. – Типичный русский парень из Сибири. Но, к сожалению, он абсолютно не укладывается в схему контактов с резидентами.
– Да? И какова же схема?
– В определенные даты я должен находится в том или ином городе. Резидент сам найдет меня и неким способом обозначит место и время встречи.
– Неким? Каким?
– Ну сегодня все было весьма банально – на улице ко мне пристал мальчишка, типа попрошайка, я дал ему пару монет, он схватил, буркнул, что какой-то дяденька ждет меня завтра на улице Курфюрстендамм, у церкви кайзера Вильгельма в два часа пополудни, и исчез.
– Завтра?!
– Ага, – кивнул Олейников, вовсю улыбаясь приближающемуся к их столику певцу. – Так что постарайтесь успеть организовать там ваше наблюдение. И не забудьте, кстати, до этого времени вернуть мне оригиналы банкнот.