Операция «Крепкий поцелуй»
Шрифт:
Музыка стихла, когда чернокожий артист остановился прямо у столика Олейникова и Тоффроя. Зал разразился шквалом аплодисментов. Петр замахал руками официанту, показывая три пальца, и тот мгновенно принес три порции виски.
– Шикарная, шикарная песня! – восторженно воскликнул Олейников, жестом приглашая певца сесть к ним за столик. – Все-таки наша американская музыка лучшая в мире! Тем более в таком великолепном исполнении! Вы тут на гастролях?
– Завершаю тур по Европе, – улыбнулся певец, опуская свое неимоверно объемное тело на диванчик рядом с Тоффроем.
– Могу я предложить вам стаканчик виски? – улыбнулся
– С превеликим удовольствием! – воскликнул певец, вжимая Тоффроя в подлокотник дивана.
– Как я понимаю, мы уже все обсудили. Так что я, пожалуй, пойду, – с трудом вырываясь из тисков, буркнул Тоффрой, встал и направился к выходу.
– Куда же ваш друг? – улыбнулся Олейникову певец и показал на полные стаканы на столе: – Три на двоих не делится.
– Мой друг очень торопится. Завтра ему предстоит романтическое свидание, и ему надо посоветоваться с мамой, как сделать так, чтобы свидание прошло незабываемо, – пояснил с улыбкой Олейников. – Что же касается того, что «три на двоих не делится», то я, хоть и не силен в арифметике, но догадываюсь: если удвоить заказ, то проблема решится сама собой.
И Петр еще раз махнул официанту, показывая три пальца.
На киноэкране загорелая рука крутанула ручку настройки радиоприемника – и над пляжем зазвучал бодрый «Танец маленьких лебедей». Самый крутой стиляга средь толпы отдыхающих, в невероятно модных черных очках, развалившись в шезлонге, вгляделся в морскую даль и с восхищением заметил:
– Красиво плывут…
– Кто? – поинтересовалась с соседнего лежака импозантная дама.
– Вон та группа… в полосатых купальниках…
Переполненный зал военной комендатуры Потсдама, где шла премьера привезенной из Москвы кинокомедии «Полосатый рейс» [15] , взорвался бурным хохотом.
– Товарищ Плужников! – отчаянно крутя головой и пытаясь высмотреть в темноте фигуру генерала, шепотом позвал вошедший в зал Зорин.
На него зацыкали. Майор скользнул в проход и, пригнувшись, стал пробираться вдоль рядов. Очередная вспышка хохота – и Зорину удалось расслышать басовитый смех генерала. Спотыкаясь о ноги и извиняясь во все стороны, майор пробрался к Плужникову и присел на пол рядом с ним. Плужников, не отрываясь, смотрел на экран и от души хохотал.
15
«Полосатый рейс» – советский художественный фильм, эксцентричная комедия, поставленная на киностудии «Ленфильм» в 1961 году режиссером Владимиром Фетиным.
– Товарищ генерал! – дернул Зорин за рукав Плужникова.
Тот опустил глаза и от неожиданности вздрогнул.
– Ты почему не в самолете? – с недоумением спросил он.
– Товарищ генерал, – прошептал Зорин, – Алена пропала…
Плужников с Зориным быстро шли по коридорам комендатуры.
– А в 18:40 она, предъявив швейцарский паспорт на имя Эльзы Рух, перешла в Западный сектор Берлина через КПП «Чарли»… – докладывал Зорин.
– Почему ж ты не изъял у нее документы прикрытия? – воскликнул Плужников, останавливаясь и бросая сердитый взгляд на майора.
Зорин заморгал глазами, не зная,
– Ну да, я ведь тоже не изъял… – вздохнул Плужников и задумался. – Даже представить себе такого не мог.
– Я же говорил, товарищ генерал, гнилая творческая интеллигенция. Она не только паспорт, даже деньги из сейфа прихватила…
Плужников в сердцах махнул рукой.
– Павел Михайлович, я вот что подумал… – начал Зорин.
– Опасно, очень опасно… – словно не слыша майора, в задумчивости проговорил Плужников. – М-да… Не начавшись, получается, операция провалена. Надо срочно отзывать Петра!
– Товарищ генерал, – шепотом заговорил Зорин, – а что, если Олейников сам в курсе?
– В смысле? – переспросил генерал.
– Ну, если Олейников сам ее побег и организовал?! – выдохнул Зорин.
Разглядывая пестрые витрины магазинов, Олейников прошелся по бульвару Курфюрстендамм, глянул на «Полый зуб» – разрушенную колокольню церкви кайзера Вильгельма, которую, как память, так и не стали восстанавливать после войны, подивился паре модерновых зданий по бокам от нее, напоминавших по форме пудреницу и губную помаду (так их и прозвали местные жители), и, присев на скамеечке неподалеку от церкви, развернул газету.
Краем глаза Петр приметил припаркованный на противоположной стороне улицы «Мерседес» с двумя скучающими парнями в серых, явно пошитых в одном ателье, костюмах. Еще один тип из этого же «ателье» прогуливался вокруг костела и щелкал фотоаппаратом, настойчиво изображая из себя туриста.
Через пару минут один из «скучавших» в «Мерседесе» заметил долговязого худощавого человека, который, выйдя из метро, уверенно направился в сторону Олейникова. Заметил его и «турист», скрытно щелкнув пару раз фотоаппаратом.
Долговязый подошел к скамейке и что-то спросил у Петра. Тот кивнул, встал и, обмолвившись с незнакомцем парой слов, протянул ему банкноту.
«Турист» яростно защелкал фотоаппаратом.
Долговязый взял купюру, покрутил ее в руках и спрятал в бумажник. Олейников еще что-то спросил у него, долговязый кивнул, они попрощались и разошлись в разные стороны.
В столь поздний час на шоссе Палисад Бич Роуд, тянущемся вдоль побережья Санта-Моники, пригорода Лос-Анджелеса, было пустынно и тихо – так тихо, что можно было слышать шепот прибоя почти успокоившегося океана, доносимый легкими дуновениями ночного бриза. Словно накатила еще одна волна, прошуршали по асфальту шины, и к двухэтажной вилле, построенной в стиле испанских средневековых особняков, величественно подкатил длинный белоснежный лимузин, высветив фарами табличку с номером 625, прикрученную к глухой калитке в высоком каменном заборе, окружавшем виллу.
Из машины, преисполненный чувства собственного достоинства, появился одетый с иголочки водитель и, неторопливо обойдя лимузин, галантно распахнул заднюю дверцу. На тротуар выпорхнула пара девиц в кокетливых платьицах и, задорно щебеча и торопливо стуча каблучками, направилась к калитке. Водитель обогнал их, постучал условным сигналом в калитку – и та тут же распахнулась.
Дрожащие мужские руки отвернули красную крышечку пузырька и вытрясли на ладонь сине-белую капсулу. Секунда, две… сомнение… и на ладонь высыпалась вторая капсула – последняя в пузырьке.