Операция 'Минотавр'
Шрифт:
Было тихо, доносилось только ворчание прибоя с пляжа да изредка шум проезжавшей машины. Джейк был поглощен делом: отламывал детали от листов, раскладывал их на схеме, время от времени обдувал или зачищал острым ножом, прежде чем пришпилить к месту. Время от времени он поглядывал на рисунок на крышке, пытаясь представить себе, как самолет будет носиться взад-вперед над пляжем, и гадая, что он будет испытывать, управляя им. Он знал, что ощущение полета будет настоящим. Хотя ноги останутся на земле, все равно самолет будет в воздухе, а значит, и он, Джейк, тоже. Он старательно склеил
От стука в дверь он вздрогнул. Он так увлекся, что не слышал, как подъехала машина.
– Да. Входите!
Он услышал, как открывается дверь.
– Капитан 1-го ранга Графтон!
Джейк поднял голову. В дверях стоял мужчина дет двадцати восьми, чуть выше среднего роста, с коротко стриженными курчавыми волосами.
– Бабун Таркингтон! Вот здорово! Заходи! Лицо вошедшего расплылось в широченной улыбке, кот да он пересек комнату и потряс руку Джейка.
– Рад снова видеть вас, КАГ. Я-то считал, что вы погибли.
Графтон кивнул, рассматривая лейтенанта Бабуна Таркингтона, который сегодня был в джинсах, футболке и спортивной куртке. Он выглядел... точно так же, как в тот день пять месяцев назад, когда их F-14спикировал на полковника Кази. В прошлом сентябре. У него была та же улыбка... быстрая, энергичная, напряженная. Он готов смеяться и летать, готов к трепу в курилке и скоротечному ночному перехвату, всегда готов. Бабун Таркингтон излучал искрящееся заразительное веселье; от него веяло жизнелюбием.
– Я теперь не КАГ, Бабун. Я просто капитан в отпуске по болезни.
– КАГ было сокращенным наименованием должности "командир авиагруппы" и рифмовалось со словом "лаг".
Бабун долго тряс ему руку, а улыбка расплывалась почти до ушей.
– Нам есть о чем поговорить! Я пытался дозвониться к вам, сэр, но ваш телефон нигде не значится.
– Да. Мне пришлось сменить номер. Журналисты замучили.
Бабун подтянул кухонный стул и уселся.
– Я был чертовски рад, когда узнал, что вы живы. Что с вами случилось после того, как мы врезались в тот транспортник?
– Меня подобрали в воде греческие рыбаки. Я ничего не помню. У меня было сотрясение мозга. К счастью, спасательные жилеты в наше время надуваются автоматически. В общем, меня выловили, и я остался жив.
– Почему они не сообщили по радио или не пошли в какой-нибудь порт?
– Радиостанция у них сломалась, а прерывать лов они не стали.
– Джейк осмотрелся. Он снова был среди нормальных, привычных вещей. На какое-то мгновение... но он же здесь, в доме на берегу.
– Они считали, что я скоро отдам концы, а упускать косяк рыбы не хотели. Я был без сознания.
– Он пожал плечами. Чересчур круто заложил вираж. Зрение испортилось. Теперь приходится носить очки.
– Джейк снял очки и осмотрел линзы, будто впервые видел их.
– У меня осталось двадцать процентов зрения. Сначала было четыре процента. От перегрузки чуть не лопнули глазные яблоки.
– Он снова надел очки и уставился на кусочки дерева на столе.
– Я мало что помню. Врачи говорят, в мозгу лопнули какие-то сосуды, и я частично потерял память.
–
– Бабун наклонился вперед и схватил его за руку. Джейк всмотрелся в его возбужденное, выразительное лицо.
– Перегрузка была действительно сумасшедшая, и я не мог дотянуться до рукоятки катапульты, как и вы, наверное. Слушайте, мы с вами медленно, но верно поджаривались, как вдруг самолет развалился на куски, и нас просто выбросило. Отвалилось левое крыло и, видимо, большая часть вертикального стабилизатора, потому что нас начало бешено вертеть. Я...
– Он продолжал рассказывать, непроизвольно изображая жестами положения самолета. Джейк даже не слушая его, а только следил за руками - ловкими, выразительными.
Таркингтон - это было прошлое, воплощенное в этом живом, веселом человеке.
Словно в нем отразились черты всех молодых парней, с которыми Джейк сидел в ожидании приказа на вылет за последние двадцать лет, только теперь они постарели... или ушли из жизни.
Бабун еще говорил, когда Джейк повернулся к куче деревянных деталей на столе. Когда молодой офицер на минуту замолк, Джейк тихо спросил:
– А что ты сейчас делаешь?
При этом он зачищал кривым ножом крохотный сучок, торчавший из детали нервюры.
– Мой срок в эскадрилье кончился, - протянул Бабун.
– А с Серебряной звездой на груди можно рассчитывать на кое-какое повышение. И я поговорил с кадровиком.
– Он огляделся кругом, потом придвинулся к Джейку.
– И сказал, что прошу направить меня туда, где будете вы.
Джейк отложил нож и отодвинулся от стола.
– Я еще в отпуске по болезни.
– Да, сэр, я знаю. Еще я слышал, что вы пойдете в Пентагон начальником отдела или кем-то вроде того. И в понедельник я должен явиться туда. Буду служить у вас.
Джейк снова улыбнулся.
– Припоминаю, ты говорил, что с тебя хватит этого военного дерьма.
– Да. Ну и что? Я решил остаться на очередной срок. Уйти-то я всегда смогу. А ничего другого делать я не умею.
Джейк засопел и потер кончики пальцев. Клей пристал к ним намертво.
– Я тоже. Ладно, теперь немного пошелестим бумажками, а?
– Да, сэр, - произнес Бабун и поднялся.
– Может, нам и не слишком повезло, но мы по-прежнему на флоте, а это ведь что-то значит.
– Он снова сделал жест ковбоя, выхватывающего пистолет.
– Увидимся в конторе, когда вы туда явитесь, - сказал он, пожимая руку Джейку.
– Привет миссис Графтон.
Джейк проводил Бабуна до двери и затем на веранду. В машине сидела молодая женщина, с любопытством рассматривавшая его. Он кивнул ей, потом положил руку на плечо Бабуну и посмотрел ему прямо в глаза:
– Позаботься о себе, слышишь?
– Конечно, КАГ. Само собой.
– Спасибо, что заехал.
Джейк помахал рукой вслед машине и вернулся в дом. Он чувствовал себя скверно. Будто Бабун принес с собой сгусток буйной жизненной силы, а уходя, забрал его назад. Но он был из прошлого Джейка. Все теперь в прошлом. Полеты, ожидание перед стартом, солнечные блики на воде, когда смотришь с высоты, все кончилось, ушло, исчезло.