Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»
Шрифт:
Делл угадал его тактику.
— Ого, наш капитан такой умный-умный!
— Ларри! — не унимался Таун, перейдя на доверительный шепот. — Ну зачем ты втянул их в эту авантюру? Ты ведь хочешь заключить сделку для себя?
Пауэлл и Шонбахер подозрительно уставились на Делла, а у Фэлко на лице возникло такое же удивленно-веселое выражение, с каким он прошил автоматной очередью полицейского ВВС и окно караульного помещения.
— Может, ты сможешь купить себе помилование, выдав их властям, — размышлял вслух Таун.
— Сэнди, ты мне начинаешь надоедать, — вздохнул бывший майор.
— Я считаю,
Делл кивнул.
— Он ужасно хитрый, Жеребчик, и ужасный патриот в душе!
— Черт, я и сам знаю наизусть первый куплет «Звездно-полосатого знамени» — но тут же бабки завязаны. И бабки немалые. И моя башка. Так что хорош трепаться, Ларри. Либо пусть он дает нам шифр, либо мы его уделаем так, что он волей-неволей нам его сообщит. Этот метод сработал с теми ублюдками из «универсала».
Человек с лицом кинозвезды покачал головой:
— Нет, с ним этот номер не пройдет.
— Он чего, фанатик? — удивился Фэлко.
— Хуже! Он генеральный сынок. Он и впрямь верит в мамочкин яблочный пирог [40] , «Звезды и полосы» [41] и в овеянную славой честь американских ВВС. Герой с пеленок — вот каков наш Сэнди.
Чело наемного убийцы омрачилось.
— Я и не знал, что такие еще сохранились, Ларри! — пробормотал он.
40
Национальное американское блюдо, символ патриотизма.
41
Армейская газета.
Бывший зам. начальника разведки 168-го ракетного крыла указал пальцем на Тауна.
— Вот один из них. Их осталось не так-то много, но один из них перед тобой.
Фэлко повернулся к бывшему морскому пехотинцу.
— Да, — подтвердил Пауэлл, — такие есть. Я видал их во Вьетнаме. Они были готовы геройски умереть и кое-кому это удалось.
— А кто-то вернулся домой с Флотским крестом, — добавил Делл.
Чернокожий злобно взглянул на Делла, недоумевая, как тому удалось разнюхать про его медаль. Виллибой ведь никому из своих сообщников не рассказывал ни о Флотском кресте, ни о двух ранениях, за которые давали эту награду. Фэлко, увидев его гневное замешательство, все понял.
— Так у тебя есть Флотский крест? — спросил он восхищенно.
— Еще у меня плоскостопие и «форд» шестьдесят пятого года выпуска. Дальше?
Но Фэлко не унимался.
— Да ведь это не хухры-мухры, Вилли, Флотский крест!
Ну и гад же этот Делл, размышлял Пауэлл. Этот хитрожопый ублюдок готов на все, лишь бы показать свою пройдошливость.
— Ну, так что с ключами? — требовательно спросил он.
— Я думаю…
— А нельзя этот сейф вскрыть? — предложил Фэлко. — Может, у нас и времени уже нет для этих глубоких раздумий, может, в чемодане с инструментами найдется игрушка, которой можно воспользоваться?
— А может, этот сейф заминирован? — добавил бывший сержант.
Да, хоть он и злюка, этот Пауэлл, подумал
— Может, нам лучше отсюда смотаться? — спросил вдруг Шонбахер.
— Заткнись, Харви! — ответил Делл.
— Не заткнусь! Я же слышал, что ты сказал. Правительство собирается прислать сюда войска, чтобы атаковать нас! Они готовят какую-то хитроумную затею. Они нас обложат здесь и выкурят!
— Никто нас не обложит!
— Я тебе не верю, Ларри! — с вызовом бросил насильник. — Они наверняка замысливают что-нибудь этакое… Говорю вам, давайте отсюда смотаемся, пока они не захватили нас врасплох!
— Ну, и как же мы это сделаем, Харв? — мягко спросил Пауэлл.
— Возьмем «универсал» ВВС. В этих мундирах и при благоприятном стечении обстоятельств мы сможем добраться до канадской границы за несколько часов. Это же всего каких-то сто пятьдесят миль. Мы сможем попросить у них политическое убежище — скажем, что мы протестуем против призыва в армию.
— Ты протестуешь против призыва, Жеребчик? — спросил Делл.
— Черт, нет, конечно, я же сказал тебе: я патриот! И я против Харви! — весело отозвался палач преступного мира. — Потому что он трус и дурак. Политических претензий к нему не имею. Он просто действует мне на нервы.
— Ну и что, как ты думаешь, нам делать с Харви?
— Может, утопить его в унитазе? — предложил Фэлко.
Шонбахер опасливо отступил и занял оборонительную стойку.
— Вы меня не запугаете. Я говорю: эта «яма» — ловушка! — упрямо произнес он.
— Так, значит, Вилли, ты тоже считаешь, что нам следует утопить Харви в унитазе? — спросил Делл.
— Нет, унитаз нам самим понадобится.
— Мысль здравая, сержант. Теперь слушай меня, Харв, и слушай внимательно. Ты не сможешь отъехать от базы даже на двести ярдов, потому что — тут сомнений никаких — армейская полиция уже окружила прилегающую территорию. Они уже блокировали все шоссе. Вне всякого сомнения. Я это тебе сейчас докажу.
Делл шагнул к командирскому креслу и нажал одну из кнопок. Небольшая стеклянная панель размером три на пять дюймов, вмонтированная в приборную доску, вспыхнула, и через мгновение взору пятерых беглецов предстала панорама пространства между караульным помещением и воротами на «Гадюку-3».
— Все удобства к вашим услугам. Телекамера наружного наблюдения, — объявил человек, некогда отвечавший за систему безопасности пусковых ракетных установок 168-го крыла. — Нехитрое приспособление, оберегающее здешних обитателей от неожиданных и непрошеных гостей. Камера вращается по всему периметру ограждения — надо только крутить вот этот диск.
— Да, но почему же они не видели, как мы подошли? — удивленно спросил Шонбахер.
На него с сожалением посмотрел чернокожий ветеран морской пехоты.
Возможно, Фэлко высказал вполне здравую мысль. Возможно, стоило все-таки пожертвовать унитазом.
— Боевой расчет не заметил нас вследствие тумана и дождя, — сказал Делл, — а может быть, они не включали камеру вовсе.
Он начал вращать контрольный диск и через несколько секунд остановился.
— Вот. Видите? Вон там что-то виднеется слева — сразу за ограждением… А вон еще и еще, — продолжал он, повернув объектив телекамеры еще градусов на сорок.