Операция начнется в подень
Шрифт:
Кислицын знал, что именно хочет показать ему Усольцев – последний захват, проведенный отделом Шумилова. Но Усольцев намекнул, что есть определенные нюансы, на которые он бы хотел обратить его внимание. Им, этим нюансам, никто не придал значения – так немного посмеялись. Но он, Усольцев, посчитал, что это не шутка. Вот и сейчас, он с непроницаемым лицом присел в кресло и, взяв в руки пульт, принялся искать нужное место. Видеомагнитофон глухо завыл, с напряжением перематывая пленку, шуршавшую едва слышно и слегка потрескивавшую в металлическом брюхе аппарата.
– Старая кассета, – пояснил
На экране пошло изображение, предшествующее захвату. Вот Цыганков пошел, прогуливаясь к своей машине. Милицейский оперативник подает сигнал. Цыганков и его группа бросились к торговцам оружием. Цыганков попытается применить захват, но неудачно и перелетает через корпус одного из преступников.
На этом месте Усольцев нажал "паузу".
– Борис Иванович, – сказал он, не отрывая взгляда от экрана, – обратите внимание на это.
– И что? Я уже видел, – разочарованно ответил Кислицын – неудачный захват. Цыганков переволновался и недооценил противника, а противник оказался опытным. На его счастье – ему помогли, а том мог и пулю схлопотать.
– И всё-таки, я хотел бы обратить на этот эпизод ваше внимание, – вкрадчиво продолжил Усольцев. Его крупное мясистое лицо приобрело то выражение хитрости, которое свойственной людям, считающим себя особо умными и проницательными – мне кажется, он специально промедлил, дав подозреваемому лицу время для изготовки. Вот, посмотрите.
Усольцев пустил пленку в замедленном темпе. Было видно, как Цыганков медленными прыжками подбегает к торговцу, поворачивает голову вправо и влево, видимо убеждаясь, что ему никто не помешает.
– Видите, вот эти повороты головы – Усольцев вновь нажал на кнопку "паузы", – они отняли те нужные доли секунды, которые Цыганков мог использовать для решительного броска. Он специально промедлил, потому что в его подстраховке не было никакой нужды. За ним бежала вся группа захвата.
Недоверчиво посмотрев на начальника отделения собственной безопасности, Кислицын протянул:
– Вы думаете, специально? Ну, не знаю. Для чего? Сорвать операцию, которую сам же и разрабатывал?
– Да готовил её он, но…вероятно, в ходе подготовки на него вышли преступники, состоялся сговор. Цыганков не мог остановить уже запущенный процесс, но помешать этому мог.
– Подождите, подождите, – остановил его полковник, – у вас есть сведения, что на него выходили бандиты, проводили эту, как у них там говорят, "стрелку"?
– Ну, прямых и точных сведений нет, но ведь Цыганков опер, хорошо подготовленный опер, он может уходить от наблюдения, маскироваться. Мы могли упустить эту его связь, она могла совершенно выпасть из поля зрения.
– Мне кажется, вы фантазируете, Леонид Петрович – недовольно буркнул заместитель начальника Управления – ваши фантазии проистекают от того, что вы не обладаете достоверной информацией, а время уходит! Думаете, генерал будет бесконечно продлять санкцию на проверку? Я глубоко сомневаюсь.
Обиженно засопев, Усольцев вытащил кассету из видеомагнитофона.
– Мы работаем, Борис Иванович, не сидим, сложа руки, – сказал он, – у нас не всё получается, но мы действуем.
– Вот
Когда за Усольцевым закрылась дверь, Кислицын хмыкнул, представив, насколько бестолковыми могут быть подчиненные. Усердие, как говорили классики, всё превозмогает.
И все же, все же. Может, он зря посмеялся над Усольцевым и тот в чем-то прав, не все так просто? Былая подозрительность вновь проснулась в нем. Он принялся читать служебную почту, машинально накладывая резолюции, но мысли неотступно продолжали возвращаться к тому, что ему показал на пленке Усольцев.
Высокое солнце с самого утра, не переставая, грело крыши областного города. Уже неделю стояла аномальная жара для этих уральских мест, о чем не уставали напоминать по телевизору девушки-синоптики с фигурами фотомоделей. Сергей Забелин слушал их с раздражением. С погодой и так все было ясно: лето на то и лето – должно быть тепло, сухо и жарко.
Его раздражение еще вызывало и нечто другое. На недавней Коллегии Управления генерал поставил четкую задачу – подготовить реальный план операции по выявлению и захвату с поличным взяточников в администрации. Но он, Забелин, не мог выполнить этот приказ. В голове были лишь общие фразы, ничего не значащие мероприятия, пустые пункты. Складывалось впечатление, что оперативные источники, состоявшие у него и его сотрудников на связи, совершенно не знали окружавшей обстановки.
Он неторопливо шел по проспекту Ленина, в глубокой задумчивости, не глядя особенно по сторонам. Встречные девушки приветливо улыбались, теплый ветер неутомимо трепал их короткие летние платья. Некоторые из них ели мороженое и Забелину вдруг тоже захотелось. Он остановился у киоска, купил "Эксимо", и осторожно разворачивая блестящую обертку, медленно пошел дальше по проспекту.
Неподалеку завизжали тормоза. Сергей увидел, как у тротуара остановился большой черный джип, а в открывшемся окне показалось лицо Маргириты. Он подошел ближе.
– Надо же, – насмешливо сказала Виккерс, – ничто человеческое нам не чуждо!
Сергей хотел ответить ей умной цитатой, но не нашелся.
– Вы по делам или так, развлекаетесь? – несколько грубовато спросил он.
– Какие развлечения в двенадцать дня? Это при моем-то бизнесе? Хотите пообедать?
Забелин чувствовал, что эта молодая женщина привыкла брать от жизни то, что считала нужным, особо не прислушиваясь к чужому мнению. Возможно, в данное время ей нужен был он – Забелин, и она хотела заполучить его без дополнительных усилий, дипломатических маневров. В то же время, он испытывал к ней чувство симпатии, даже больше, чем симпатию – она ему нравилась.