Операция "Рагнарек"
Шрифт:
– Мы не можем тащить в Грезу каждую банду, - сердитым басом пророкотал Герцог, - а в Банальности большая часть моих воинов – программисты, фермеры и студенты. Есть пара бывших десантников. Но этого мало.
– А горные кланы? – недоуменно спросил Князь. – МакГрегоры, Огилви, Стюарты?
– Раскол прокатился по Шотландии сильнее, чем по Эрину, - мрачно ответил Джереми, - они не верят. А я не могу допустить, чтобы орки разорили какую-нибудь деревню, только для того, чтобы они вспомнили, кто живет с ними рядом. Мой дом истекает кровью, кузен. Скоро верить будет
– Брунгильда говорила…
– Кто?
– Брунгильда. Вампир из клана Гангрел.
– Ты веришь словам дохлого кровососа?
– Я верю словам очевидца, Джереми. И нового союзника. Я подписывал Конвенцию и от твоего имени, если, конечно, ты все еще признаешь решение Совета Князей.
– Я погорячился, - Герцог отхлебнул из рога, утер пену с губ и кивнул, - продолжай, кузен. Что там говорит твоя Брунгильда?
– В Норвегии орки напали на поселок лесорубов. Она была там, когда это случилось. Им помогли, Джереми. Цверги. Не только для нас открылась завеса.
– Я мог бы отправить посольство в Норвегию, - задумчиво процедил Джереми, - но это долго. И я вовсе не уверен, что Подгорный Король станет с нами говорить. Они не фейри. Цверги и альвы – часть этого мира, их зачарованные королевства и скрытые поселения не в Грезе.
– Когда-то и в Шотландии…
– Нет, - отрезал Герцог, - я бы знал. Уже не один век прошел с тех пор, как в горах видели цвергов. Но, если другого варианта нет, придется обратиться за помощью к Дому Скатах. Норвегия – это их вотчина. Может быть, они сумеют договориться с цвергами.
– И, может быть, подгорные врата между анклавами еще действуют, - пожал плечами Фионнбар, - а может быть, и нет. В любом случае, у Дома Скатах найдется, чем заняться на своей территории.
– Стало быть, будем держаться, сколько сможем, - Джереми стукнул кулаком по столу, и эль плеснул из рога на темный дуб столешницы, - нам не привыкать.
Фионнбар не отвечал, глядя в очаг, где на душистых поленьях плясало веселое пламя. В отблесках огня ему виделось величие давних битв, забытых человечеством сначала ради рабской веры в посмертное воздаяние, а затем и ради веры в науку, начисто отрицающей любую мечту, не вписывающуюся в диктуемую учеными текущую картину мира.
И недавний рассвет, не опаливший того, кому так горячо желала победы его дочь, Принцесса Мая. Страстный порыв, в едином желании сливший людей и Китейнов. Улыбка на иссеченном морщинами лице старика О’Райли и твердо сжатые губы лерда Мак Ллира.
– Тебе не придется сражаться в одиночестве, - объявил Князь, поднимаясь из-за стола, - нам понадобится три дня на сборы. Продержитесь?
– Думаю, да, - улыбнулся Герцог, - проблема не в силе орков, а в количестве мелких отрядов. Мы не можем разорваться. И настоящих воинов среди нас почти нет. Впрочем, Дом Фионна тоже не из «Морских Котиков» в Банальности состоит.
– Я говорю не только о Доме, - возразил Фионнбар, - иначе мы выступили бы уже завтра на рассвете. Донован Мак Ллир соберет всех, кто может и захочет сражаться. В нас верят, кузен. Впервые за долгие века. И мы не можем их подвести.
– Я почти верю в это, - прошептал Джереми, - но как ты собираешься это сделать? Им нужно оружие, обмундирование, транспорт…
– С оружием нам помогут, - уверенным голосом заявил Князь, - мы не зря подписывали Конвенцию. А транспорт… Тоже достанем, но это будет долго.
Он снова взглянул в очаг, и решение пришло само.
– Мы проведем их по Серебряной Тропе, - объявил он.
– Но… - в голосе Герцога послышался легкий намек на страх, которого воин Дома Бомайн не испытывал прежде за всю свою долгую жизнь, - ты понимаешь, что такое количество Детей Осени может разорвать ткань Грезы в клочья? Это опасно. Нет, это безумно, кузен.
– Только безумная мечта стоит воплощения, кузен, - рассмеялся Фионнбар, - если я не ошибаюсь, веря в них, - Греза устоит. А если я неправ – она не стоит того, чтобы за нее держаться. Мир меняется. И только от нас зависит, в какую сторону.
***
В Подгорных чертогах было светло, как днем, от многочисленных смолистых факелов. Под высоким потолком Тронного Зала сияла кованая люстра в тысячу свечей, зажженных к приходу гостей. Радсвинн, сын Нипинга, сына Регина из Дома Модсогнира восседал на троне, вырубленном из живого гранита в незапамятные времена и отполированного до блеска на сиденье и подлокотниках десятками Подгорных Королей. Мужская линия не прерывалась никогда, и Радсвинн, в чьих жилах текла кровь Первого Цверга, с гордостью исполнял свой долг перед подземным народом.
На короле была простая кольчуга, легкий полушлем с ободом, украшенным бериллами и опалами, не слишком-то напоминал корону, но разложенная на коленях серебряная борода и грозный взгляд черных глаз из-под седых кустистых бровей придавали ему поистине царственный вид.
Гости – рыжебородый гигант Кнут Олсен, сельский староста Мемурубу, одетый в красную парку и горные ботинки, и сероглазый темноволосый Ши с рублеными чертами лица – Конунг Дома Скатах, Сигурд Стойкий, в вороненом панцире и плаще с собольим подбоем – сидели на простых деревянных табуретах. Здесь, под горой, дерево ценилось дороже золота, и предоставленные гостям драгоценные сиденья были знаком уважения и гостеприимства.
Олсен хмурился, рассказывая, как пытался обратиться сначала к властям фюльке, а, когда там его подняли на смех, то добрался даже в Осло. Но сельского старосту ни до одного облеченного реальной властью чиновника так и не допустили. Зато в соседних поселках даже фотографии смотреть не стали, поверили на слово. Олсен и за пределами Мемурубу славился прямотой и честностью, а так же стойкой гражданской позицией, до последнего отстаивая интересы лесорубов и фермеров в конфликтах с экспортерами леса и прочими представителями большого бизнеса. В результате ближайшие коммуны спешно занялись организацией отрядов самообороны, а Кнут, избранный на тинге херсиром, отправился в горы, договариваться с подгорным народом о взаимопомощи, а заодно и о торговом сотрудничестве.