Операция "Рагнарек"
Шрифт:
– Я бы позвал тебя наверх, - грустно улыбнулся Войцех, - но не хочу, чтобы ты замерзла рядом со мной.
– Я закутаюсь в одеяло, - возразила Мелисента, - ты обещал не отпускать меня.
– Ну, не настолько же, чтобы у тебя и минуты без меня не было, - рассмеялся Войцех, - тебе еще экзамены сдавать.
– Родители, наверное, уже полицию на ноги подняли, - вспомнила девушка, - и мама грозилась подать в суд. Правда, она не знает, на кого.
– Разберемся, - Войцех подхватил ее на руки и понес наверх, по скрипучей деревянной лестнице. В маленькой спальне было тесно
Войцех закутал ее в теплое одеяло, и, не раздеваясь, лег рядом, обнимая получившийся кокон.
– Холодно? – спросил он.
– Жарко, - рассмеялась Мелисента, потянувшись за поцелуем, - ты вкусный, как мороженое.
Моника остановила джип, вытащила из него тяжелую сумку-холодильник и прислушалась. Кроме шорохов ночного леса – ничего. Глухая тишина. Она торопливо зашагала к дому. Девушка была городской жительницей до мозга костей, и лес пугал ее своей дикой непредсказуемостью. Да и Волки могли тут бродить, как у себя дома. Она никогда не могла понять, зачем Крису понадобилось лесное убежище в столь опасном соседстве.
– Эй, ты где там? – в доме было темно и пусто, но она не сомневалась, что Войцех никуда не делся. Он был голоден и безумен к тому же. Моника поставила сумку на стол, вытащила из нее пару пакетиков на всякий случай и с опаской стала подниматься наверх.
Дверь была приоткрыта всего на дюйм, лунный свет сочился в узкую щель. Она толкнула дверь, и ее взгляд тут же натолкнулся на горящие глаза Малкавиана.
– Привет!
– Привет! – Войцех улыбнулся и затормошил лежащий рядом с ним сверток, - Мелисента, Моника приехала, выгляни поздороваться. Вы вообще знакомы?
– Войцех, твою мать! – возмущенно заорала Моника, увидев выглянувшее из-под одеяла девичье личико, - я тут как дура мчусь на край света, даже не поохотившись, а ты… Какого черта?
– Мелисента, это Моника. Она Бруха, поэтому ждать от нее хороших манер не приходится. Но вообще-то она славная девчонка.
– Я думала, - сердито ответила Моника, игнорируя Мелисенту, - что ты тут страдаешь, убиваешься и подыхаешь с голоду. А у тебя такой вид, словно эта девица нашла способ заставить тебя кончить раза три.
– Пять, - Мелисента сообразила, что сболтнула лишнее, ойкнула и снова спряталась под одеяло.
– Моника, познакомься, - это Мелисента ап Фионнбар, Принцесса Дома Фионна.
Тирада, вырвавшаяся у Моники, напомнила Войцеху о фельдмаршале фон Блюхере.
– Всегда знала, что психам везет, - сказала Моника, забираясь в кабину джипа, - Кадиру отзвонись.
– Телефон дай, - ответил Войцех, сытый и довольный, как слизавший хозяйскую сметану кот, - мой Фьялар отобрал. Во избежание искушений.
Искушение невинно опустило глазки.
Моника протянула Войцеху свой ай-фон, и тот, еще не забиравшись в салон, набрал номер Шерифа.
– Кадир, это Войцех. Можешь отозвать своих псов, охота отменяется. Что? Нет. И нет. И тоже нет, раньше, чем спросишь. Почитай свои правила еще раз. Там прямым текстом написано «Скот», смертные. Я думаю, что обращение фейри –
– Поехали, - бросил он Монике, возвращая телефон.
Мелисента задремала у него на плече, убаюканная мерным покачиванием машины. Моника высадила их у дома Войцеха, вручила сумку, предварительно забрав из нее пару пакетиков для себя «за труды», и уехала, оставив их вдвоем.
В квартире все еще царил разгром после ночной попойки, кровавое пятно на полу засохло, огурцы в вазочке завяли и скрючились. Войцех поморщился, и кинулся убирать со стола, виновато оглянувшись на Мелисенту. Но девушка только рассмеялась.
– Не стоит, - она решительно забрала у него из рук стопку грязной посуды и поставила ее обратно на стол, - я сама уберу, когда ты уснешь. У меня будет куча времени.
– Я думал, тебе нужно домой, успокоить родителей, - сказал Войцех.
Мелисента покачала головой, и он прикусил губу, поняв, что обидел ее.
– Прости. У меня в голове до сих пор туман. Конечно, мы пойдем вместе.
Девушка улыбнулась.
На уборке Войцех, все-таки, настоял. Он не хотел, чтобы она видела его днем, когда во сне он ничем не отличается от свежего трупа. Отскреб с паркета кровавое пятно, пока Мелисента мыла посуду и перетряхивала изрядно забитый неиспользуемыми продуктами холодильник. Тщательно запер ящик с пистолетами и предоставил все остальные сувениры и безделушки, отмечавшие вехами его долгую не-жизнь в ее полное распоряжение. Мелисента ахнула, разглядывая цветные переливы стекла работы Галле, провела пальцем по изумрудному шелку уральского малахита, и совсем разомлела при виде портрета Войцеха работы Мухи изображавшего его в виде Адониса с венком хризантем на светлых волосах.
Он показал ей свою главную сокровищницу – самую большую из трех комнату, библиотеку. Мелисента восхищенно скользила взглядом по золотым обрезам, сафьяновым и коленкоровым переплетам, тисненым кожаным обложкам.
Но когда он открыл глаза, она лежала рядом, обнимая его и улыбаясь светло и радостно.
– Ты был здесь, - шепнула она, - даже если спрятался очень глубоко.
Войцех крепче прижал ее к себе, и его пальцы потеплели, касаясь ее щеки.
– Идем, - сказал он, легонько отстраняя ее от себя, - чем скорее мы это сделаем, тем лучше.
– Что «это»? – недоуменно подняла бровь Мелисента.
– Увидишь, - он поцеловал ее в лоб, - идем.
В маленькой гостиной зудела доживающая последние часы лампочка, царапая по без того взвинченным нервам миссис Джон Браун, в девичестве Мелиссы Алгаври. Ее муж, который был обязан ее всю жизнь носить на руках после того, как она отдала ему предпочтение перед всеми многочисленными поклонниками, в последнее время вдруг решил проявить характер. И не в чем-нибудь, а в отношении этой беспутной девчонки, их дочери. Он не только отказался искать адвоката, но даже посмел ткнуть жену носом в Википедию, где черным по белому значилось, что возраст сексуального согласия в штате Нью-Йорк – семнадцать лет.