Операция «Театр» (сборник)
Шрифт:
Начальником отдела оказался капитан с выбитым зубом и свежим синяком под одним глазом.
– Не обращай внимания на мой внешний вид, – рассмотрев документы Ермолая, прошепелявил капитан. – Вчера задерживали одного диверсанта. Оказался здоровенным таким, пришлось повозиться, ну и… частично пострадать.
Сергеев сел на стул, а капитан стал куда-то звонить. Не дозвонившись до нужного абонента, выругался.
– Тебе надо срочно связаться со своим начальником, майором Истоминым, – бросил капитан. – Да связь у нас, видишь, хреновая.
Он снова стал звонить и вскоре передал трубку Ермолаю.
Услышав
– Здравия желаю, товарищ майор. Какое мне будет приказание?
– Здравствуй, Ермолай. Приказание следующее: первым же самолетом отправляешься в Москву. Я тебя встречу на аэродроме Щелково и все изложу. Вопросы?
«Точно, новая операция», – решил Сергеев и бодро ответил:
– Нет вопросов, Николай Максимович.
– Хорошо, тогда до встречи. Передай трубку капитану.
– До встречи, – выдавил Ермолай и передал трубку хозяину кабинета.
Через пять минут капитан и Сергеев выезжали в аэропорт…
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления
Генерального штаба Красной армии (в настоящее время ГРУ ГШ ВС РФ),
кабинет начальника…
В типично служебном кабинете находились трое военных мужчин. Комиссар (по современной воинской иерархии соответствует генерал-лейтенанту) Голиков проводил совещание со своим заместителем по западному направлению деятельности, полковником Селезневым и ведущим сотрудником управления по Германии, майором Истоминым.
Слово сразу взял хозяин кабинета. Прямо за его головой, на стене красовался портрет строгого Ф.Э. Дзержинского.
Не спеша и тихо, комиссар излагал свои мысли:
– …и все же у меня есть сомнения в части использования в операции «Театр» лейтенанта Сергеева. Во-первых, не совсем его сфера профессиональной деятельности. Во-вторых, ему на Урале поручен важный участок работы. В-третьих, он еще не совсем здоров. Что скажете, товарищи офицеры?
– С кадрами у нас сейчас проблема, – быстро бросил полковник. – Большие потери.
– А я верю в Сергеева, – тихо вымолвил майор. – Он уже по нашим меркам, достаточно опытный перевозчик и хранитель ценностей. Да, и по сути, контрразведчик. Он молодой и здоровый парень, а на Урале в хранилище, уверен, справятся и без него…
В самолете Сергеев думал о своей жизни, о своих родных и близких: маме, Миле… Подумал о работе.
«Как Молева Ольга Олеговна будет без меня? В хранилище столько еще всего предстоит сделать, дооборудовать!..».
Конечно же, думал и о войне. Немецко-фашистские войска по-прежнему все наступали, захватывали все новые города и селения…
«Как там мой блокадный Ленинград?..», – горько размышлял.
Подумал и о возможной будущей госбанковской операции… Внезапно вспомнились стихи Есенина в музыкальном исполнении, недавно пропетые Молевой:
Там, за рощей, по дорогеРаздается звон копыт.Скачет всадник загорелый,Крепко держит повода.В чарах звездного напеваОбомлелиПриземлились на щелковском военном аэродроме. Выходя из самолета, Ермолай издалека заметил крупную фигуру Истомина.
Майор широко улыбнулся, протянул руку:
– Здравствуй, уже лейтенант Сергеев. Прими мои сердечные поздравления, Ермолай, – похлопал рукой по спине Сергеева.
– Здравствуйте, Николай Максимович. Спасибо за поздравления, служу Советскому Союзу!
– Пойдем, друг, в столовую, перекусим, заодно и поговорим…
За столом, рассматривая Сергеева, Истомин вымолвил:
– Похудел, осунулся ты, брат, как-то возмужал.
Сам майор выглядел неважно: несвежее лицо, мешки под глазами, уставшие глаза. Но говорить об этом, ровно как и спрашивать о его жене Ирине, Ермолай не стал. Лишь бросил:
– Война никого не красит. Что за задание мне предстоит?
– Тебе предстоит участвовать в секретной операции «Театр». Заруби – секретной.
– «Театр»? Не понимаю?!
– Потом, не сразу все поймешь. Ты наверняка в Ленинграде ходил в Эрмитаж?
– Несколько раз. А что?
– Сколько там разных экспонатов, картин, скульптур и прочих ценностей?
– Ну… наверное, миллионы единиц.
– Так вот, друг Ермолай, на сегодняшний день большая часть экспонатов из Эрмитажа вывезена на хранение на Урал. Как понимаешь, вывозили бегом и стихийно, что-то взяли, что-то забыли, а что-то просто не успели. Так вот, сейчас значительная часть нашего народного достояния еще находится в Эрмитаже. Это колоссальные материальные и культурные ценности. Кроме того, с началом войны в Эрмитаж стали свозить на хранение культурные ценности из пригородных дворцов и различных учреждений Ленинграда. Кое-что другое, например, ценнейшие рукописи архива Академии наук СССР, секретная оборонная документация, закрытые партийные архивы. Понимаешь?
Сергеев кивнул.
– Тебе, друг, – продолжал майор, – предстоит принять участие в вывозе этих бесценных экспонатов, ценностей и документов.
«Идет смертельная война, а я… – раздумывал Ермолай. – Возить музейный хлам и партийные бумажки?» – спросил:
– А как же Госбанк? Я ведь сотрудник Госбанка? Там, на Урале, золотой запас страны…
– Не переживай, – перебил майор, – мы все решили. Ты что загрустил?
– Неожиданно это.
– Так надо, Сергеев. Мы должны непременно сохранить народное достояние для себя, потомков и истории. Это приказ, операция одобрена на самом верху. Понимаешь! Важнейшая государственная задача! Я за тебя, друг, поручился.
«Конечно… дело это важное», – осознал Ермолай и вымолвил:
– Понял, Николай Максимович и вас не подведу.
– Так-то лучше, брат. Сейчас я посвящу тебя в некоторые детали. На днях принято решение об организации транспортной воздушной связи между Москвой и Ленинградом. Риски конечно есть. Так, позавчера фашисты сбили один наш самолет. В рамках операции «Театр» полеты будут проходить в ночное время со всеми выключенными огнями. Тебя встретит в Ленинграде и окажет всестороннюю помощь наш сотрудник, участник операции, капитан Максимов.