Операция «Вирус»
Шрифт:
— Первый, я второй, — проговорил Ксенох, морщась, будто от зубной боли. — «Диковина» обнаружена в квадрате Е72Ц. Предположительно — это летательный аппарат противника…
— Из чего следует, что это летательный аппарат противника? — спросил майор, едва дослушав доклад поручика.
«Из твоей чугунной башки», — хотел ответить поручик, но сдержался и стал докладывать сызнова.
— Насколько мне известно, господин майор, имперские вооруженные силы не располагают такими устройствами…
— Ладно, не умничай, Ксенох, — проворчал майор. — Какие предпринял меры?
Поручик
«Тупой, невежественный солдафон», — подумал Ксенох с ненавистью, снова доставая пачку.
Подошел сержант, с благодарностью принял предложенный командиром курительный цилиндрик и, почтительно пуская дым в сторону, встал чуть поодаль.
— Как полагаешь, Оззи, к обеду управимся? — спросил поручик.
— Должны управиться, господин поручик, — степенно ответил сержант. — Ребят я послал шустрых. Обернутся, самое большее, часа через два.
Поручик взглянул на часы.
— Сейчас уже половина десятого, — сказал он. — Если даже твои шустряки успеют до двенадцати, то на погрузку у нас останется не больше часа.
Сержант хотел было заверить его, что все будет сделано в лучшем виде, как из-за ближайшей пальмы вывернул запыхавшийся солдат-первогодок. Каска у него сидела на ушах, автомат болтался на шее, комбинезон заляпан грязью до колен, а на физиономии тревога пополам с восторгом.
— Разрешите обратиться, господин поручик!
— Обращайтесь, рядовой.
— Обнаружен человек. Отсюда метров триста будет…
— Труп? — выдохнул Оззи.
— Никак нет, господин поручик, — ответил солдат, косясь на сержанта. — Живой. Только сильно раненный.
— Веди, — велел поручик.
Кто-то из солдат догадался расстелить плащ-палатку и переложить на нее «найденыша» — рослого, крепкого сложения человека в черном комбинезоне в обтяжку, вероятнее всего, пилота яйцеобразного аппарата. Санинструктор, стоя возле него на коленях, промывал и перевязывал две глубокие раны на правой ноге. Пилот был без сознания. Ксенох наклонился над ним, вглядываясь в лицо.
— Не наш это, — проговорил сержант. — Скорее, с материка.
— С чего ты взял? — спросил поручик.
— Что я, материковых не видел, — буркнул сержант. — Рожи у них длинные, а глаза круглые, как у цзеху, тьфу-тьфу…
«Шпион, значит, — подумал Ксенох. — Отлично. Нашивки у меня в кармане…»
— Слушай мою команду, сержант! — сказал нарочито официально. — Пленного немедленно доставить в расположение. Сдать в Первый отдел под расписку. Бегом!
— Есть, господин поручик! — рявкнул сержант. — Чего стоите, трупоеды! — заорал он на солдат. — Берите этого и бегом марш!
Четверо солдат схватили плащ-палатку, отпихнув саниструктора, который так и не успел закончить перевязку. Проводив взглядом «группу доставки», саниструктор прокашлялся и сказал:
— Разрешите обратиться, господин поручик.
— Разрешаю.
— Десять лет служу, господин поручик, — произнес саниструктор не слишком уверенно. — Всяких ран повидал, а такого ни разу…
— Ну и что в них особенного, в этих ранах? — Ксенох с трудом подавил зевоту.
— Выглядят
«Может, и мутант, — подумал поручик, доставая очередной цилиндрик. — В контрразведке разберутся… Пожалуй, об этом мутанте можно сообщить Снарку. Такая диковина могла бы его заинтересовать… И, может, тогда он сделает, что обещал? Сколько можно ждать…»
Ксенох смял так и не раскуренный цилиндрик, с тоской посмотрел на низкое, плотное небо. В этот момент поручик искренне верил, что шифровальщик штаба группы флотов «Ц», а главное — Посвященный Нижнего Круга Ордена Незримого Зрака, — которому он, простой офицер, оказал столько услуг, и впрямь выполнит свое обещание. Больше всего на свете поручик Ксенох мечтал не о капитанских нашивках, а о том, чтобы перебраться во внутреннюю часть Империи.
С 22.50 до 23.30.
Младший дознаватель Сурлан по прозвищу Упырь вытер жилистые волосатые руки испятнанным вафельным полотенцем и швырнул его в мусорное ведро, переполненное бурыми заскорузлыми тряпками.
— Запирался, сволочь, — сказал он офицеру-шифровальщику, что стоял поодаль и без всякого любопытства разглядывал обнаженное, подвешенное за ноги тело. Там, где полагалось находиться лицу, у допрашиваемого было бесформенное красно-черное вздутие. — Но в конце концов я его разговорил, — продолжал Упырь, выуживая из протянутой шифровальщиком пачки желтый курительный цилиндрик. — Благодарю, Снарк… Так вот, он заговорил, только не по-нашему. Я уже звякнул в штаб, чтобы прислали переводчика, да что-то они там не чешутся… Ты вроде знаешь материковые, задай ему пару вопросов. Пусть назовет настоящее имя и звание, пока не окочурился. Хотя бы. — Упырь покосился на золотой Незримый Зрак на колпаке, который аккуратист Снарк бережно водрузил на специальную стойку в углу камеры для допросов. — А то увлекся я малость, а теперь, чую, из-за этой упрямой твари мне до «старшого» еще пятилетку тарахтеть…
— Попробую, — откликнулся Снарк. — Но с тебя причитается!
— За мной не заржавеет, — обрадовался Упырь. — Бутыль благородного пойдет?
Шифровальщик кивнул, приблизился к допрашиваемому, похожему больше на ободранную свиную тушу, и, заложив руки за спину, рявкнул по-хонтийски:
— Имя?! Звание?! Отвечай, свинья!
В кровавом месиве разверзлась черная беззубая щель и выдохнула:
— Куфт Лоффенфельт…
— Повтори! — потребовал Снарк, переходя на немецкий.
— Куфт… Лоффенфельт, — прошепелявил допрашиваемый.
— Что он говорит? — спросил Упырь, подходя поближе.
— Морской дьявол его разберет, — поморщился шифровальщик. — Какой-то диалект хонтийского… А ты ему еще все перла повышибал…
— Повыдергивал, — поправил его Упырь. — По одному… Хотя куда мне до нашего полкового цирюльника, вот кого надо бы в контрразведку, форменный палач… Ты спроси его еще, Снарк, спроси, пока он ласты не склеил. Потрудись, брат-боец, я в долгу не останусь!
— Слышал? — спросил Снарк у Лоффенфельда.
— Та…