Операция «Вурдалак»
Шрифт:
— А-а! — загремел Набелин. — Молодцы, винтокрылые! Стреляй, полковник, больше ждать не будем.
Саблин поднял вверх ракетницу и нажал на курок. Яркая красная точка с шипением прорезала воздух, и тут же в реве пропеллеров и шуме машин раздались взрывы шашек, слезоточивых гранат и паралитического газа.
Через пятнадцать минут беспрерывного грохота и шипения все стихло, и только вертолеты продолжали кружить над местом недавнего побоища.
Ворвавшись в бункер, группа захвата увидала двух мужчин, неподвижно лежавших среди развалин. Они были мертвы.
— Почему здесь только двое?! — выкрикнул Набелин, когда трупы вынесли из зоны
— Может быть, они разделились еще раньше? — предположил Саблин.
— А ты куда смотрел?! Эх, Зотова надо было послать. И эти гады самоликвидировались…
Набелин был в бешенстве. Он планировал быстро уничтожить беглецов и таким образом частично оправдаться перед начальством. Если бы операция по захвату удалась, то вину за все остальное полковник свалил бы на Зотова и Саблина. Мол, начальник Особого отдела и замкуратора — простофили, упускают подопытных, а он, Набелин, — молодец какой! — ловит беглецов. Но судьба опять сыграла с полковником злую шутку, и теперь он был в дерьме со всех сторон. Ну почему ему всю жизнь приходится страдать из-за халатности подчиненных?
Поиски второй группы результатов пока не дали, хотя следы обнаружились под Дзержинском. Были подняты все окружные спецподразделения КГБ, но Куданова как в воду канула.
За все время боевых действий погибли пять военнослужащих, включая офицеров охраны.
21
После оздоровительного сеанса профессора Мизина Лена перестала быть основной и единственной свидетельницей против полковника Саблина. Все происшедшее опять укладывалось в рамки случайного стечения обстоятельств, но теперь Зотов знал наверняка, кто за всем этим стоял. Все было подготовлено заранее. Куданова и Саблин знали, что Черков маньяк, и в определенное время вызвали у него приступ бешенства, воздействуя на больное сознание психотропными препаратами и излучением.
Теперь Зотову придется поломать голову, где и как достать новые улики против Саблина. Сначала он решить проконсультироваться с Можейко.
Доктора он нашел в приемной.
— Чем вы меня обрадуете по Черкову, профессор?
— Налицо все признаки сексуальной мании, причем в очень тяжелой форме садизма. По всей видимости, болезнь зародилась давно, а Зона лишь усугубила ее. У Черкова она проявлялась припадками.
— Он мог быть зомби?
— Вы хотите сказать, что программа могла стимулировать его болезнь?
— Не исключено, что его подставили.
Можейко пожал плечами:
— Все может быть, но я склонен думать, что он действительно был маньяком. Если его подставили, то очень умело играя на болезни и в определенное время подсыпав, допустим, в кофе возбуждающее средство.
— Поясните.
— Это элементарно. Если бы Черкова запрограммировали на симуляцию поведения маньяка и дали приказ убить Бережную, то профессор сделал бы это сразу, как только увидел ее. Физические характеристики у него были бы стабильными вплоть до завершения программы, то есть пока Елена Николаевна не отправилась бы на тот свет. Он же не хотел убивать ее, а значит, он не зомби. Да и графики показывают, что у Черкова было два всплеска агрессивности.
Можейко понимал, что майору было бы выгоднее, если б Черкова запрограммировали. Иначе получалось, что особист за столько лет не разглядел маньяка. Но факты — упрямая вещь.
— Да, действительно, элементарно, — покачал головой Зотов и, пожав руку доктору, вышел из
У себя он в третий раз пробежал глазами рапорт Саблина. В нем полковник сообщал, что 15 июня 1983 года в 14 часов 20 минут по московскому времени, находясь на посту в третьем блоке, он переключил телекамеру на лабораторию Черкова. Увидев, как профессор пытается задушить доктора Бережную, он тут же бросился на помощь. Когда полковник вбежал в лабораторию, женщина уже находилась на краю гибели. Была дорога каждая секунда, поэтому Саблин решился на крайние меры: выстрелом в затылок убил Черкова.
Дальше шел отчет о действиях поисковой группы, возглавляемой полковником.
— Ну что ж, — криво усмехнулся Зотов, — о твоих подвигах судить не мне, а твоему начальству. Может, еще орден получишь.
Зотов снял телефонную трубку и набрал номер больничного отделения:
— Как дела, профессор?
— Все хорошо, Дмитрий Николаевич. Елена Николаевна в сознании и чувствует себя нормально.
— К ней можно?
— Вам даже нужно.
— Спасибо, иду.
Лена полулежала в кровати, подложив под спину две подушки. Она побледнела и осунулась, но старалась держаться молодцом. Увидев Дмитрия, она улыбнулась, и в ее глазах засветилась радость.
— Как себя чувствуешь? — спросил он, присаживаясь на край кровати.
— Лучше не спрашивай. — Она устало посмотрела на него. — Во мне что-то произошло, что-то очень плохое, от чего я, наверное, не смогу избавиться до конца своих дней.
— Ты только не волнуйся, малыш, тебе сейчас нельзя. Врачи говорят, что у тебя все отлично, скоро поправишься…
— Я не о физическом состоянии говорю, а о душевном, — перебила она. — Я боюсь.
— Чего?
— Всего! Я даже заснуть боюсь. Мне все время снятся какие-то чудовища, жуткие лаборатории, полные мертвецов. Они гонятся за мной, протягивают окровавленные руки, но не могут схватить, а я не могу от них убежать. И эта бесконечная гонка длится всю ночь. Во мне живут две я». Одна прежняя — спокойная, рассудительная, а вторая всего боится и никому не верит. Я устала, Дима. Господи, за что мне все это?!
Она зарыдала, уткнувшись лицом в его плечо. Зотов нежно обнял любимую.
— У тебя все плечо мокрое, — виновато улыбнулась Лена, вытирая платком покрасневшие от слез глаза.
— Воды хочешь?
— Нет, спасибо.
Дмитрий поцеловал ее:
— Я люблю тебя. Знаешь, когда я подумал, что ты умерла, в душе сразу стало пусто и темно. И тут же пустоту заполнили ненависть и жажда мести. Я проклинал себя, что не смог сберечь свою любовь, что позволил рисковать тобой ради пусть и благих, но все-таки второстепенных целей, ибо все на свете ничто по сравнению с любовью. Я не умею говорить, но знай, что ты нигде не найдешь более преданного друга, чем я. Прости меня.
Лена ласково провела рукой по его волосам и положила его голову себе на плечо.
— Хороший ты мой, я тебя тоже очень люблю.
Какое-то время они сидели обнявшись, ни о чем не думая и лишь чувствуя, что безмерно счастливы.
— Дима, я ведь так и не знаю, что со мной произошло, — наконец сказала Лена, печально улыбнувшись. — Последнее, что я помню, — это мощный выброс энергии у моего подопытного. Он прыгнул на меня, стекло треснуло… И все.
Зотов вздохнул:
— Не вспоминай об этом больше. Колпак все-таки не выдержал. Осколки повредили тебе руку, и ты потеряла сознание. Офицеры охраны, появившиеся по тревоге, обезвредили подопытного.